Джулия Джонс - Измена

Снаружи стена была гладкой, словно клинок, — отдельные камни почти не различались в ней. Стена просто излучала высокомерие, словно говоря всем подходящим: «Взберись на меня, если сможешь». В ее искусно выложенных нишах лежала утренняя тень. Острый глаз мог их разглядеть, но даже самый острый ум мог лишь догадываться об их назначении.

Из них, наверно, льют кипящее масло и смолу, решил Хват, а может, там сидят лучники. Он даже присвистнул от восхищения: в Рорне он таких чудес не видал.

Хват шел в череде путников, входящих в город. Свой плащ он вывернул алой подкладкой внутрь. Ему требовалось поправить денежные дела, а при этом лучше не бросаться в глаза.

Он наскоро оглядел людей, ожидающих допуска в город, — у них поживиться было явно нечем — крестьяне и нищие, если не хуже. Ни единого дородного благополучного торговца. Ему, как всегда, не везет — он, видно, выбрал не те ворота.

— Эй ты, орясина, — окликнул он долговязого стража на своей стороне ворот.

— Как ты смеешь обращаться так к герцогскому стражнику?

— Прости, друг, я не хотел тебя обидеть. В наших краях «орясина» — самое лестное слово. — Хват, широко улыбаясь часовому, стал ждать неизбежного вопроса.

— Это в каких же таких краях?

— В Рорне, красивейшем городе востока. Там такие вот длинные и худощавые мужчины пользуются самым большим успехом у женщин.

Лицо часового отразило интерес и недоверие в равной мере. Он тяжко вздохнул.

— Ну и чего тебе надо?

— Я хотел бы узнать кое-что, любезный друг.

— Ты не шпион ли, часом?

— Еще какой! Меня послал сам архиепископ Рорнский.

— Ладно, хватит вздор нести, не то я не пущу тебя в город.

Хват улыбнулся своей обезоруживающей улыбкой.

— А в каком месте входят в город купцы?

— Тебе-то что за дело?

— Я потерял своего патрона, — мигом нашелся Хват. — Он меховщик. Вот я и смекаю, где мне его искать.

— Купцы входят через северо-восточные ворота. Через два двора к югу за ними находится рынок — там его и ищи.

— Я твой должник, друг. Но не уделишь ли ты мне еще толику своих обширных познаний о городе?

— Спрашивай, — молвил польщенный страж.

— Занимая столь важный пост, ты, должно быть, видишь множество людей, входящих в город?

— Ясное дело.

— Так вот — не видал ли ты моего знакомого, который, сдается мне, прошел как раз в эти ворота?

Лицо стража окаменело.

— Я таких сведений чужеземцам не даю. Кто прошел в эти ворота, касается только Брена, но никак не тебя.

— Ну а если этот человек обчистил моего патрона? Ты не хуже меня знаешь, что нет купцов богаче и щедрее, чем меховщики. — Хват на время умолк, предоставив стражу сделать собственные выводы, и тот не замедлил их сделать.

— Что, награда будет?

— Ш-ш, мой друг, ты же не хочешь, чтоб нас услышало полгорода.

— А велика ли награда-то?

— Я не хочу называть никаких цифр — ты ведь понимаешь. — Хват дождался кивка часового и продолжил: — Скажу одно: тебе будет с чем уйти на покой. Ты даже в Рорн мог бы отправиться. Зачем такому красавцу пропадать здесь понапрасну?

— Откуда мне знать, правду ты говоришь или нет?

— Я что, по-твоему, такой умный, что способен тебя одурачить?

Часовому ничего не оставалось, как ответить:

— Нет.

— То-то и оно. Человек, которого я ищу, повыше тебя, но не так строен. Он широк в плечах и мускулист. У него светлые волосы, голубые глаза — многие считают его красивым. А плащ на нем такой же, как на мне.

— Почему такой же? — подозрительно спросил часовой.

— Да потому что он украл плащ у моего хозяина. Натроп всегда одевает меня, как себя самого, — говорит, что это полезно для дела. — Хват мысленно вознес благодарность вымышленному меховщику, оказавшемуся столь полезным.

Часовой отступил на шаг, поскреб подбородок, взглянул на Хвата, посмотрел себе под ноги, устремил взор к востоку и наконец изрек:

— Был тут один человек, похожий на этого. Он въехал в город верхом дней пять назад. Высокий, белокурый и вида самого негодяйского. Теперь я вспоминаю, что и плащ на нем был точно как твой — с ярко-красной подкладкой.

Хват должен был призвать на помощь все свое недюжинное самообладание, чтобы воздержаться от глубокого вздоха облегчения. В ушах его прозвучал голос Скорого: «Держись как ни в чем не бывало, мальчик, и ни к чему не проявляй интереса. Пусть тебя лучше считают дураком, чем пройдохой». Хват пожал плечами:

— Может, это и наш. Ты не видел, случайно, в какую часть города он направился?