Джулия Джонс - Чародей и Дурак

Он быстро шагнул вперед, и Катерина в панике отступила — ей вдруг показалось, что он хочет ударить ее. Он поклонился, низко уронив голову и показав свой белый затылок. Ноздри его дрожали, словно он вбирал в себя ее аромат.

— Внимательность моей госпожи сравнима только с ее чистотой.

Катерина вонзила ногти в ладони, чтобы не покраснеть. Чистота? Какое странное слово. Ей сделалось не по себе. Склонив голову, она тихо ответила:

— Хочу надеяться, что не разочарую вас.

Их взоры встретились. Его глаза были темны, но она не могла бы сказать, какого они цвета. Он улыбнулся, показав ровные белые зубы, чуть скошенные вовнутрь.

— Госпожа моя не может меня разочаровать. — И быстро отошел от нее. — Проводите меня, советник, — сказал он Баралису и вышел с ним из зала.

Катерина смотрела им вслед. Что-то странное было в этой паре, такой схожей по росту и цвету волос. Даже движения их были похожи, и шли они совершенно бесшумно. Катерина встряхнула головой, не желая додумывать свою мысль до конца. Кайлок и Баралис — соотечественники и живут в одном замке: ничего нет удивительного в том, что они похожи.

Ощутив вдруг настоятельную потребность в отдыхе, Катерина знаком руки отпустила придворных. Она чувствовала себя обессиленной и очень уязвимой. Кайлок намного превзошел ее ожидания, и знакомство с ним выбило ее из колеи. Через восемь дней она станет его женой. Она медленно направилась в свои покои. Никогда еще она не испытывала такой полноты жизни, как в тот миг, когда король Кайлок держал ее за руку.

— Форель уже доспевает, Грифт. Еще пара минут — и она станет нежнее некуда.

— Я не большой любитель рыбы, Боджер, но она полезна мужчинам, потому что укрепляет их ядра.

— Ядра, Грифт?

— Да, Боджер. Тот, кто ест много рыбы, никаких хлопот с ними не знает.

— Почему так, Грифт?

— От рыбы они наливаются, Боджер, ясно? Две форели в день — и твои сливы станут такими упругими, что от пола будут отскакивать.

Боджера одолело сомнение.

— А хорошо ли это будет, Грифт?

— Не мое дело судить об этом, Боджер. Мое дело — изложить тебе то, что я знаю, — с умным видом сказал Грифт, и Боджер согласно кивнул.

— Так что ж — нести эту форель Таулу, Грифт?

— Нет, Боджер. Лучше держись от него подальше — ведь нынче праздник первого чуда Борка. Это престольный праздник рыцарей, и подавать Таулу рыбу в этот день — значит сыпать соль ему на рану.

— Да, Грифт, ты прав, пожалуй. Я уже видел его, и он смотрел будто сквозь меня. Госпожа Меллиандра хотела его утешить, а он прогнал ее.

— Вряд ли его можно упрекнуть за это, Боджер. Каждый рыцарь, когда-либо состоявший в ордене, в этот день отдает свою кровь Борку. Таул должен горько сожалеть об утрате своих колец.

— Расскажи мне еще раз о первом чуде, Грифт.

— Борк, как тебе известно, пас овец в предгорьях Большого Хребта. Однажды на его отару напала стая обезумевших от голода волков. Волки загнали Борка с его стадом к самым Фальдарским водопадам. Борк, не видя пути дальше, взмолился Всевышнему. И водопады в тот же миг покрылись льдом. Все застыло на бегу: и вода, и рыба, бывшая в ней. Борк с овцами перешел на ту сторону — но как только на лед ступили волки. А водопады вновь оттаяли и унесли хищников в глубину.

— Эту историю всякий знает, Грифт, — нетерпеливо заметил Боджер. — Ты расскажи, при чем тут Вальдис.

— Так бы и говорил. — Грифт хлебнул эля и поудобнее расположился на стуле. — Ну так вот: Вальдис, как тебе известно, стал первым учеником Борка. И когда Борк отправился на Дальний Юг в поисках истины, Вальдис остался на севере проповедовать его учение. И ровно через десять лет после чуда у водопадов Вальдису привелось на том же месте держать речь перед гневным и неверующим сборищем. Люди кричали ему, что никакого чуда не было и что всякий, кто решится пересечь водопад, погибнет.

Вальдис, такой же, как мы, человек, знал, что ему не дано совершить чуда, и вместо чуда сотворил первый подвиг веры: он прыгнул в реку, и она увлекла его в водопад.

Все, конечно, думали, что он погиб, разбившись о скалы, и посему отправились по домам к своим женам и детям и скоро забыли о нем. Но Вальдис каким-то образом остался жив, хотя никто не знает, как это ему удалось — видно, Бог вознаградил его за веру, — и снова явился в ту деревню. Жителей так потряс его вид, что все они пали на колени и обреклись Борку. Вальдис поцеловал каждого в лоб и ушел, сказав, что их долг теперь — нести дальше слово Божие. — Грифт осушил свою чашу, дав понять, что его рассказ окончен.