Дмитрий Морозов - Штрафбат магического мира

— Рикс! Ты уверен, что нам есть чем отчитаться за задание?

Ладар аккуратно встал на ноги. Голова кружилась, но тело всё быстрее обретало силы. Похоже, неосознанно он умудрился зачерпнуть их у мёртвого мага — и даже что-то усвоил.

— Судите сами: в цитадели штаб-квартира одного из отпрысков королевской династии Ронхара. Множество военачальников и магов приезжают выказать своё почтение. Но это только прикрытие. На самом деле — в подвалах цитадели выращивают кристаллы маны. Все маги и многие дворяне, так или иначе владеющие этим искусством, отдают свою энергию будущим накопителям, ускоряя их рост, получая взамен возможность черпать из дармовых источников в будущем.

— Даже так? Что ж, это действительно очень важно и здорово «обрадует» наших магов. — Ируг кивнул, признавая ценность добытых сведений, взял артефакт в обе руки, и тот загудел, вначале тихо, потом всё сильнее и сильнее, выплёскивая копившуюся в нём энергию и формируя вложенное заклинание. Тёмный, словно свинцовый дым растёкся по поляне, но тут же собрался вокруг замершего человека, образуя небольшой овал, тускло мерцающий воздушной рябью.

— Пошли! — Марек довольно ухнул, перехватывая секиру, шагнул к Ладару, но тот выпрямился, выдавливая улыбку на лице.

— Ничего. Оставшийся отрезок пути я в состоянии пройти сам.

Из портала они не вышли — вывалились. Один за другим падали на траву родного луга, уставшие, но уверенные в собственной победе. Бросали оружие, с гордостью глядя на знакомые полотнища палаток, на рощу, на виднеющиеся вдали засеки Ронхара — они видели их со своей, родной стороны!

Марек ухнул, как медведь, подмяв под себя стебли колючей травы, и принялся кататься в них, что-то довольно порыкивая в зелёные охапки. Ещё один рейд, ещё одна, вырванная с боем и кровью у судьбы победа! Лишь тот, кто ходил по краю, способен оценить красоту окружающего, величественность и простоту живого, полного незамысловатых красок мира! Что-то чирикали птахи, да и примятая, пачкающая рубахи штрафников трава пахла как-то по-особому пряно и остро. Ладар упал, закусив травинку, и любовался отливающим синевой небом, а нетронутые стебли трав вокруг его лица возвышались подобно гигантским башням. Ируг снисходительно присел, поглядывая на резвившихся сослуживцев, и неудивительно, что опасность он заметил первый.

— К оружию! Быстрее! — Марек недоумённо приподнялся, глядя по сторонам, и острое жало стрелы вонзилось ему в грудь. И перья на ней были красные с белым — цвета Родерика Пятого.

Взревев, тот вскочил, сломав тонкое древко, и, подхватив секиру, кинулся к палаткам. Оттуда полетели стрелы. Вторая, третья, десятая. Марек глухо ворчал, встречая очередную посланницу смерти, выставлял секиру, отбивая хищные жала, но стрел было слишком много. Они летели со всех сторон и впивались в незащищённое доспехом тело — свою кожаную сбрую Марек сбросил сразу же, как оказался на родной стороне. Казалось, жала стрел, совсем крошечные на фоне полного сил тела, неспособны повредить силачу, но, не добежав пару шагов до палаток, тот опустился на землю — медленно и с величавым достоинством, словно решил положить тяжкую ношу, которую устал нести. Вначале на колени, затем, неловко повернувшись, упал на бок, и тонкая струйка крови выбежала из полуоткрытого рта.

Стрелявшие вздохнули с облегчением — полный сил и жизни, Марек казался несокрушимым исполином — даже сейчас, весь утыканный стрелами, он был грозен. Однако отдышаться нападавшим не дали. Отряд Ируга, бежавший за товарищем, ворвался в палатки. В этом бою Ладар сознательно использовал тёмный клинок. Ему хотелось не просто убивать — он хотел уничтожить, стереть с лица земли жалкие душонки, поднявшие руку на своих подло, из-за угла. Врагов было много. Несколько десятков человек, истошно вопя, бросались на ослабевший отряд, стремясь устранить его во что бы то ни стало. Такие же штрафники, как и они — в обычной солдатской форме, но без знаков различия, они яростно нападали, стремясь окружить одного втроём-впятером, нанося удары в спину, исподтишка. Некоторые из них остались в стороне, с длинными луками, и теперь выцеливали выживших, стремясь попасть в незащищённое место.

Стигис отводил чужие клинки, ломал летящие стрелы и ножи, но добивал противника тёмный клинок. Легко прорезая чужие доспехи, он безошибочно находил плоть — и, вонзившись в неё, выпивал душу. Одного, второго, десятого… обезумевший от ярости, Ладар крутился в горячке боя, весь залитый чужой кровью, и вскоре его заметили. Засвистели стрелы. Пару-тройку тот отбил, но их было больше. И тогда клинок, тёмный клинок, признавший хозяина, зажил своей жизнью. Рука запылала огнём, мышцы рвались, не в силах выдержать предложенного темпа, воздух перед штрафником потемнел, словно испачканный мелькающим оружием, однако ни одна стрела, ни один нож не попали в тело человека. А вот рука, державшая меч, была вся истыкана выпущенными в упор стальными жалами.