Дмитрий Морозов - Штрафбат магического мира

— Что-то я не замечал этого в солдатах, вернувшихся со службы. — В голосе Фодра послышалось недоверие.

— Кто-то скрывает это, стараясь быть как все. Но большинство не рискуют стоять на грани. Оказавшись там, они стараются поскорее уйти, делают всё, чтобы отвернуться от лика смерти.

— И каков он, лик смерти? Ты видел её?

— Он прекрасен. Смерть не несёт зла и страданий, она избавляет от них.

— Сын мой, ты говоришь ересь. Всем известно, что смерть — костлявая старуха, и её приход — самое ужасное, что может быть на этом свете.

Ладару стало скучно. Пусто и пресно, словно внезапно померкли краски мира. Разговор, скользнув в область догм и писаных правил, перестал быть интересным. Фодр был достаточно умным и учёным человеком. Пойдя против собственных владык, пожертвовав всем ради принципов, он был почти святым, но по-прежнему не видел ничего, кроме своего учения.

— Отче, боюсь, вы опять закрыли мне звёзды.

Фодр, сидящий в стороне от юноши, с недоумением посмотрел на небо, на странного парня, лежащего с закрытыми глазами, и тихо вздохнул. Почему здесь, среди простых, необразованных солдат, он чувствует себя неуверенным и ничего не знающим юношей? Ужасно хотелось вспылить и поспорить, но жрец был немолод — ему хватило мудрости встать и раствориться в ночи. А звёзды придвинулись и продолжили свой бесконечный хоровод.

— А я говорю, сегодня нужно идти глубже! — Вакенши злился, сжимая свой топор.

— Если там ещё и остался василиск, он не пойдёт вглубь, скорее затаится где-то на краю охотничьих угодий. А может, попытается уйти дальше! — Ируг старался быть рассудительным. — Сам говорил, эти твари не любят чужих подземелий.

— Василиски — твари непредсказуемые. — Вак прятал взгляд и искал доводы поубедительней, но всем было понятно: гнома просто тянет в глубины. Исконное, природное свойство. Рыбе хорошо в воде, птице — в небе, гному — глубоко под землёй. Негромкий спор тянулся с самого утра и не закончился даже в подземельях: охотники почувствовали себя хозяевами подземных угодий. В бесплодности споров они убедились, оказавшись в логове: заваленный ход, ведущий вниз, был разбросан и на свежей земле отчётливо виднелись следы, ведущие вниз.

— Всё, шутки кончились. — С Вакенши моментально слетело напускное веселье. Перед сослуживцами предстал воин, знакомый с подземными сражениями.

— Если идём туда, — гном мотнул головой в сторону уходящего вниз хода, — слушаться меня беспрекословно. Я не знаю, что там, но этот ход не был вырыт. Скорее всего, нижние залы были завалены либо случайным землетрясением, либо заклинанием. На равнинах землетрясения редки. Так что второе — более вероятно. А хорошее заваливают редко.

— Опасно. — Ируг задумчиво глядел, однако не на открытый зев хода, а на напрягшегося, приготовившегося к бою гнома. — Но интересно. Мы пойдём вниз. Всегда мечтал узнать, что же может грозить гномам под землёй.

— Нашёл о чём мечтать! Земля никогда не бывает пустой, в ней всегда есть место кому угодно и чему угодно! Это вам не пустые пространства поверхности! — Вак фыркнул, мигом заулыбавшись, и первым нырнул в проход.

Идти было сложно. Ход, более широкий, и высокий, чем предыдущие, был выложен разноцветным камнем — длинными, уходящими вниз полосами: красными, чёрными, жёлтыми. Полосы постоянно сдвигались, скручивались, переходили на стены и потолок — казалось, что люди идут в брюхе огромной змеи, идут её волей и её силой — то по полу, то по потолку, не замечая собственного веса. Наклон становился всё сильней, тело рвалось вперёд и вниз, и приходилось прилагать массу усилий, чтобы идти неспешно и осторожно, стараясь производить как можно меньше шума.

Внизу оказался зал. Огромный, величественный, он уходил вверх минимум на три человеческих роста. Ируг приподнял повыше свой осветительный шар — тот вспыхнул, осветив каменные своды, серые, почти чёрные стены — и небольшой изящный храм в центре заброшенной подземной пещеры.

Команда охотников стояла возле коридора, не в силах шагнуть дальше: храм сиял! Ослепительно-белый, созданный из какого-то полупрозрачного камня, вбирающего в себя падающий на него свет и излучающего в ответ молочную белизну. Вместо яркого, яростного света — холодную, мёртвую белизну подземного камня.

— Он не так велик. Этот храм, он сделан так, что в него войдёт лишь один человек. Я слышал о таких вещах. Там, внутри — ничего, та же белизна, лишь чёрный круг в центре. Вставший на этот круг не может коснуться ни стен, ни потолка храма, может лишь на длину волоса. Бывало, вошедший там стоял столетия, однако чаще падал замертво через мгновение. — Айяр смотрел без страха, пристально, но идти вперёд явно не собирался.