Елена Лирмант - В поисках Белого города

Но тут распахнулась дверь, в комнату влетел помощник коменданта.

— Ты что тут делаешь? — напустился он на меня. — А ну марш в свою комнату, отбой, что не для тебя? — И вытолкал меня за дверь.

Всю ночь я проворочался с боку на бок. Сон не шёл. Мысленно проживал этот день снова и снова. Поведение коменданта, было странным, очень странным. Про женщин он ничего не знал. Я ему верил. Но у меня от разговора осталось ощущение, что он хотел мне что-то сказать, и в тоже время боялся чего-то. Вороира он не боится, тогда кого же? Меня? С чего бы это? А что, если он боится не меня, а за меня? Последний наш с ним разговор перед выходом в город! Он тогда предположил, что директор лаборатории, что-то задумал, и на следующее утро тот меня вызывает к себе, будто чего-то испугался и хотел меня перетащить на свою сторону, коньяк, кофе, улыбка… По словам коменданта, наношпионов у него нет. Были он и я. Я? Он зацепился за больницу. Спрашивал, не замечал ли я за собой что-то необычное. Стоп. Он разговаривал с Вороиром, глядя мне в глаза! Ё моё. Ни Никке, ни ее отец не видели наших шпионов, потому что им был… я сам. Они видят моими глазами, слышат моими ушами. Где-то уже это было. Фильм по мотивам повести Стругацких «Трудно быть богом». Холодный пот прошиб меня. А потом зубы сами застучали лезгинку. Сволочи! Подонки! Я — наношпион!

А меня спросили? Хотя кто будет спрашивать уголовника? Но это бесчеловечно! Так нельзя! Я не позволю…

И тут меня словно ударило током, а мысли мои, они тоже слышат? Вскочил, как ужаленный. Встал под ледяной душ, старался ни о чем не думать. Холодная вода немного успокоила. Если зверя загоняют в угол, он будет защищаться до последнего. Ну, что ж! Если они слышат мои мысли, пусть завтра же меня вызовут к Вороиру! И мы будем торговаться! Дальше думать я боялся. Всю оставшуюся ночь я читал про себя стихи!

И утром меня, действительно, вызвали к директору. Он встретил меня удрученным. На столе стояла бутылка коньяка и два фужера.

— Вы плохо выглядите, батенька! — сочувственно произнес он.

— Да, всю ночь не спал, — согласился я.

— И что же вас так растревожило?

— Послушайте, — я заскрипел зубами, — вы, что издеваетесь надо мной? Сами прекрасно все знаете.

— Что знаю?

— Неужто, помощник коменданта вам не доложил, что я пошёл к его шефу, и нашёл того пьяным в доску?

— Ах, вы об этом… Ну, доложил… Поймите, батенька. Мы все люди. Нам всем надо расслабиться. Не вините, коменданта!

— Не винить! А вы знаете, что он меня стукачом обозвал! Он уверен, что я вам доношу обо всем! Он орал на меня!

— Ну, ну! Это все ерунда, вот увидите, проспится и ничего не вспомнит. А потом, какое вам дело до него! Держите субординацию. Не лезьте к нему в друзья, и по морде получать не будете. У нас все так живут.

— Вы забыли, что я у него в подчинении. И выходить за территорию должен по его разрешению.

— Ну, до сих пор, оно же не требовалось, его давал вам я.

— Так, вот почему он рассвирепел. Вы все делали в обход его? — я состряпал на лице удивленно-радостную мину. — Тогда все понятно! Вот почему он вас так ненавидит. Ведь это же он меня учил ратттерианскому языку, он наставлял, а я пошёл без его ведома…

— Да, — Вороир выглядел виновато расстроенным, — это моя вина. Но мне и в голову не пришло, что его реакция будет столь бурной. Уж, вы, батенька, не сердитесь на меня, да, и коменданта простите. Хотите выпить?

— Спасибо, что-то не хочется с утра, — покачал головой, — можно идти?

— Идите! Ах, да! С этими нашими разговорами, совсем забыл! Я что вас вызвал! Вам, наверное, аппаратура нужна, для ваших исследований. Так вот все, что вам нужно вы найдете у меня в лаборатории. Милости просим!

В себя я пришёл только среди цветов. Мысли мои они не слышат. И то хорошо. Я занимался цветами, а сам лихорадочно еще и еще раз мысленно прокручивал наш разговор с Вороиром. Заподозрил ли он что-нибудь? Непохоже. Он вроде был даже рад, что я так отреагировал на выпад коменданта. По его мнению, я ничего не понял. Комендант все-таки рисковал. Хотя он вполне может сыграть на том, что был пьян. А что, если я ошибаюсь. И все это просто мои ничем не подтвержденные подозрения. А вдруг все-таки это не я. Надо проверить, но как? Надо вынудить их выявить себя. Подставлять людей — неприемлемо. А что, если… Эта идея мне понравилась. И немедленно я приступил к ее реализации.

Не спеша, глядя себе под ноги, отправился в кафе. Хорошо, что не было никакого мероприятия. За столиками сидели мужики по двое или по трое, о чем-то разговаривая, кто-то из братков примостился перед телевизором, одев наушники, и лопал хлопья. Всеобщие официантки сновали между посетителями, получая вместо денег звонкие шлепки, или ехидное поглаживание спины и чуть ниже. Уселся за дальний столик, но недалеко от трех парней, покрытых землей, которые тихо о чем-то говорили. От них несло спиртом. Это то, что мне надо! Вскоре ко мне подошла плоская как доска, крашеная хной, Ада — поэтесса, мужененавистница, феминистка, разочаровавшаяся в жизни.