Юлия Васильева - Урожай собрать не просто

На первый раз шутка сошла с рук, что немного меня приободрило.

Дом и снаружи казался немаленьким, а внутри так и вовсе подавлял высотой голых стен. В дальнем конце холла даже высились две или три колонны. С правой стороны висели портреты родовитых предков, выписанные с такими подробностями и достоверностью, что казалось, одна из дам на картине вот-вот положит свой пышный воротник вам на плечи, а грустный мужчина с трубкой обернется и не менее грустно попросит стереть пыль с его усов, которые из-за нее кажутся седыми. Я улыбнулась.

— Вы находите моего деда смешным? — тут же последовал угрожающий вопрос хозяйки дома. Казалось, даже сам дед на портрете вздрогнул от ее тона.

— Мне просто пришло в голову, что ему не понравились бы седые от пыли усы.

— Леди Николетта, если вы отвечали за уборку пыли при дворе, это не значит, что у вас есть право делать замечания в других домах.

Вот так вот, сказала не подумав — получай. Мысленно я отправила свое красноречие в дальний угол и на всякий случай придавила парой-тройкой правил приличия, после чего решила давать только односложные вежливые ответы.

— Простите, я не имела в виду ничего плохого.

— Еще бы. Боги при рождении дали мне слишком много доброты, и все этим пользуются.

Следуя за леди Радой, я даже прикрыла рот ладонью, чтобы из него не зачирикала какая-нибудь новая неуместная мысль.

Мы вошли в одну из малых гостиных — малыми в этом доме они называлась несмотря на то, что по площади соответствовали половине нашего скромного жилища.

— Садитесь, леди Николетта. Нет, не сюда, вот на это кресло. Не трогайте подушку: ее вышила моя сестра, и она дорога мне как память. И не смотрите на этот фикус: он чахнет от слишком пристального внимания. Не расправляйте юбки так сильно: у меня новая служанка, она может на них наступить.

Я замерла на краешке кресла в неестественной позе, боясь пошевелиться. Вдруг наступлю на любимую плитку двоюродного деда хозяйки или, не дай боги, чихну на фамильного паука.

— Расслабьтесь, милочка, расслабьтесь. Мы люди хоть и титулованные, но простые в обращении. Чувствуйте себя как дома. — Хозяйка с прямой как палка спиной села в кресло напротив.

Я поскорее отвела глаза, понимая, что сейчас в них отражается все, что угодно, только не любезность и хорошие манеры. Как назло, тут же наткнулась взглядом на мнительный фикус, который не упустил случая уронить на пол пожелтевший лист.

Слуги принесли чайный сервиз и очень скромный набор закусок.

— Чем же вы, милочка, занимались при дворе, если о вас по округе сейчас ходит столько нелицеприятных слухов?

Началось!

— Уверяю вас, ничем таким, что могло бы дать для них почву. Что же обо мне говорят? — Я откусила печенье так, чтобы хруст выразил все мое неудовольствие. Это очень тонкое искусство — с неудовольствием откусывать вкусное печенье.

Либо хозяйка сейчас будет вынуждена пересказать мне все слухи (кстати, я заодно узнаю об их содержании), либо ей придется закрыть неприятную тему в нашем разговоре.

— Не думаю, что прилично повторять их в этой гостиной. — Леди Рада тоже откусила от печенья, давая понять, что и она не дилетант в искусстве недовольного поглощения выпечки.

— Тогда давайте не будем вести неприличных для хорошего общества разговоров. — Я довольно решительно поставила точку в этом обмене любезностями.

— А вы смелая девица, леди… э…

— Николетта, — пришлось подсказать со вздохом.

В этот момент распахнулась дверь, и в гостиную вошел молодой человек в темном сюртуке доктора с новехоньким саквояжем в руках. Леди Рада тут же поднялась с места:

— Ну как он?

— Никакой угрозы для жизни нет, — жизнерадостно ответил вошедший, — разве что небольшая меланхолия.

— Но ведь меланхолия — это опасно?

Врач оглядел хозяйку и комнату сверкающим счастьем взглядом и подтвердил:

— В вашем положении — крайне опасно.

— Что же делать, доктор?

— Могу прописать только физические нагрузки, долгие моционы и обязательно — хорошее разнообразное общество.

— Нет-нет, нагрузки категорически исключены. — Леди Рада вдруг вернулась к своему властному тону. — У моего сына хрупкое сложение. И долгие прогулки ему тоже противопоказаны: сейчас же осень, он обязательно схватит простуду.

— Тогда он так и останется хрупким до конца жизни, — осторожно заметил врач.

— Нет, сэр Мэверин, я решительно вам заявляю, что хорошего общества моему сыну будет достаточно. Вы ведь считаете меня хорошим обществом? — И, не дав собеседнику даже шанса ответить на скользкий вопрос, эта поразительная женщина скомандовала: — Присядьте. Выпейте с нами чаю.