Мэри Стюарт - Недобрый день

Гвиневера читала молча. Она дошла до конца, затем перечитала письмо снова. Уронила листок на колени, посидела немного, опустив голову. Мордред решил было, что она перечитывает послание в третий раз, но тут заметил, что глаза ее закрыты. С лица Гвиневеры отхлынули все краски.

Мордред отстранился от колонны. Словно помимо воли, шагнул вперед, к ней.

— Что такое? Чего вы страшитесь?

Гвиневера вздрогнула, глаза ее распахнулись. Мысли ее, похоже, блуждали далеко, за много миль отсюда, и вдруг резко вернулись в настоящее. Она покачала годовой, попыталась изобразить улыбку.

— Ничего такого. Право же, ничего. Просто задумалась.

— Задумались? О поражении верховного короля?

— Нет. Нет. — Гвиневера коротко рассмеялась, и смех ее прозвучал вполне искренне. — Женский вздор, Мордред. Держу пари, так ты бы и сказал! Да нет же, не тревожься так, я все тебе расскажу, даже если ты и посмеешься надо мной. Мужчины таких вещей не понимают, однако мы, женщины… делать-то нам нечего, лишь ждать, глядеть в окно да надеяться, и умы наши вечно покоя не знают. Один раз подумаешь: «А что со мной станется, если супруг мой погибнет?» — и сей же миг, в воображении нашем, он уже с печальными церемониями уложен в гроб, и в средине Висячих Камней вырыта могила, и вот уже поминальный пир подошел к концу, и в Камелоте правит новый король, а юная его жена здесь, в саду, вместе со своими фрейлинами, а смещенная королева, все еще в белом траурном платье, скитается неприкаянно по всему королевству, ищет, где бы ее приютили с честью и в покое и мире.

— Но, госпожа, — возразил реалист Мордред, — уж наверняка мой… верховный король уже рассказал вам, что за распоряжения сделаны на такой случай?

— Я же говорила, ты сочтешь это вздором! — С деланной беспечностью она сменила тему. — Но поверь мне, все жены таковы. А как насчет твоей, Мордред?

— Моей?..

Гвиневера заметно смутилась.

— Я ошиблась? Мне казалось, ты женат. Я отчетливо помню, как кто-то упомянул про твоего сына, который воспитывается при дворе Гвартегидца в Думбартоне.

— Я не женат.

Ответ Мордреда прозвучал как-то уж слишком быстро и слишком подчеркнуто. В лице Гвиневеры отразилось удивление, и он выбросил вперед руку, добавляя:

— Но вы не ослышались, госпожа. У меня и впрямь двое сыновей. — Улыбка, пожатие плеч. — Да в конце концов, кто я такой, чтобы настаивать на законном браке? У мальчиков разные матери. Мелеган, тот, что при дворе Гвартегидца, — младший. Второй все еще на островах.

— А их матери?

— Мать Мелегана умерла, — невозмутимо солгал Мордред. Поскольку королева, по всей очевидности, ничего не знала о любовном гнездышке в Камелоте, исповедоваться прямо сейчас регент не собирался. — Вторую вполне устраивают те узы, что связывают ее и меня. Она родилась на Оркнеях: там, на островах, иные обычаи.

— Тогда, замужем она или нет, — проговорила королева, по-прежнему с наигранной беспечностью, — все же она женщина, и она, так же как и я, не может не терзаться мыслями про недобрый день рока, когда гонец принесет ей худшие вести, нежели ты сообщил мне.

Мордред улыбнулся. Если он и подумал, что у его подруги и без того хлопот полон рот, чтобы еще сидеть сложа руки да грезить о его смерти и похоронах, вслух он этого не сказал. И впрямь женский вздор! Он протянул руку за письмом, королева вручила ему свиток, и Мордред снова подметил, как дрожат ее пальцы. И в мыслях его произошла разительная перемена. Прежде она была для него королевой, прелестной супругой его короля, и еще — ускользающим видением его грез, воплощение веселости, богатства, могущества и счастья. Потрясенный до глубины души, теперь внезапно он увидел в ней одинокую женщину, живущую в непрестанном страхе. «Делать-то нам нечего, лишь ждать, глядеть в окно да надеяться», — вот что сказала она.

Об этом принц как-то никогда не задумывался. Силой воображения он не отличался, и в отношениях своих с женщинами — исключая Моргаузу — в общем и целом придерживался обычая поселян, в котором и был воспитан. Обижать женщину намеренно он бы не стал, но ему бы и в голову не пришло свернуть с пути для того, чтобы женщине помочь или услужить. Напротив, удел женщин — помогать и услужать ему.

Непривычным усилием призвав на помощь воображение, Мордред пораскинул умом, пытаясь применить на себя образ мыслей женщины, ощутить страх перед судьбой, терзающий королеву. Когда для Артура и впрямь пробьет смертный час, чего она вправе ожидать от будущего? Год назад ответ был бы прост: Бедуир увезет вдову в Бенойк или в свои земли в Нортумбрии. Но теперь Бедуир женат, и жена его ждет ребенка. Более того, глядя правде в глаза, Бедуир вряд ли выйдет живым из битвы, в которой падет Артур. Уже сейчас, пока Мордред беседует с королевой в этом благоуханном саду, возможно, уже завязалась битва, которой суждено воплотить в действительность ее предчувствие рокового дня. Мордред вспомнил письмо королевы к Артуру: в нем отчетливо звучал страх. Страх не только за Артура, но и за себя саму. «С вами или с вашим сыном», — писала она. А теперь он вдруг понял почему — мгновенным озарением, болезненным, точно рана. Герцог Константин. Герцог Константин, официально все еще наследник трона, уже поглядывает в сторону Камелота, а ведь он существенно подкрепит свои права, если сперва завладеет королевой-регентшей…