Татьяна Форш - Выйти замуж за Феникса

— Как ты теперь? Без маскировки? — первым нарушил молчание Никита.

— Ты про головы? А толку от них. Ни полетать, ни утонуть… — отмахнулся Афанасий. — Между прочим, одноголовые змеи тоже существуют. У шамахан сам видел. А вот хвост жалко. Из-за этих сумасшедших лучников получилась какая-то расческа, а не хвост! Интересно, что это на них нашло? Пять лет к горе ни ногой, а тут… Разве что в самой пещере засаду не устроили.

Борька вдруг подозрительно потупился и, уткнувшись носом в траву, принялся выгрызать на травяном ковре узоры, незаметно удаляясь от нас все дальше и дальше.

— Борис! — Я всегда обладала талантом командирского голоса. Наверное, этот дар достался мне по наследству от папеньки, усиленный породой тети Мафани. — К ноге!

Борька дернулся, прижал уши и, как собачка, поплелся ко мне на полусогнутых.

— А чего сразу Борис? Они сами! Я только посоветовал нападать не поодиночке, а скопом. И хороший запас стрел взять с собой. А то, что неожиданность и внезапность это пятьдесят процентов успеха, знает любой стратег и тактик.

Мы с Ником переглянулись, а Змей, сосредоточенно хмурясь, повертел в лапе утыканный стрелами хвост и едва слышно спросил:

— За что ты так со мной, а? Я же тебя накормил, напоил! У костра спать положил!

— Не-не-не! Это не я! — Борька замотал головой так быстро, что защелкали уши. И вдруг указал на нас копытом. — Это они виноваты. Если бы они меня не обидели, я бы не сбежал. Если бы я не сбежал, я бы не встретил драконоборцев. Если бы я не встретил драконоборцев — кому бы я, по-вашему, стал советовать, как ловить всякую летучую живность?! Никому! А значит, в случившемся сегодня полностью виноваты Ник и Васька! Я, вообще, давно заметил, что, когда они ссорятся, в мире начинается самый настоящий пи… пиреворот!

— Вообще-то переворот! — не удержался Ник.

— Это у нормальных людей «пе», а у вас «пи»! И не надо тыкать мне в нос в качестве ошибок мои лингвистические изыскания. К тому же я на человеческом не так долго говорю! — Борька встряхнул гривой и, обиженно махнув хвостом, потрусил к горе.

— Эй, ты куда? — Змей по доброте душевной уже простил Борьке наводку. Не забывая выжимать «хвост» и попутно вытаскивая из него занозы стрел, направился за ним. — Ну не тужи! Нашел из-за чего обижаться. Да хоть «пю».

— Думаешь? Надо будет попробовать. — Борька тут же остановился и, уже как ни в чем не бывало помахивая хвостом, мотнул головой в сторону клыка горы. — У тебя же, кажется, в том мире там пещера была? Значит, и в этом найдется. А то… дождь. Подковами клянусь, до ночи не стихнет. А то и до утра. А ночевать-то где-то надо?

Не признать правоту Борьки оказалось сложно. Я только вздохнула, покосилась на Ника и, встретившись с его изучающим взглядом, торопливо зашагала вперед.

Гора так гора.

Чего я там не видела?

Ничего не изменилось. Мне даже показалось, что мы по-прежнему находимся в отражении мира. Все та же заросшая одуванчиками и репейником тропинка. Все те же валуны и изломы горы. Даже пришла на ум шальная мысль: а вдруг в пещере мы встретим двойника Змея?

Видимо, та же самая мысль пришла и Змею. Он ни с того ни с сего занервничал, принялся оглядываться по сторонам, а когда пришло время завернуть за уступ и по зеленым от оплетающей их повилики валунам подняться в пещеру, решительно остановился.

— Э-э-э… друзья, а может, я пойду первым? А вы пока хворост насобирайте. Костерок соорудим…

— Из мокрой травы? — Ник покачал головой и шагнул к нему. — Боюсь, тепла не даст. Только комаров потравим…

— И то дело! — непонятно чему обрадовался Змей, снова покосился на нависавшую над нами гору и предложил: — А может, и для ночлега сгодится. Трава-то! А я схожу косу принесу…

— Афанасий, мы пойдем с тобой. — Борька вдруг решительно наступил на тряпичный хвост нашего липового Змея Подгорного и, сердито скаля зубы, отрезал: — Уж не знаю, чего ты боишься, но коль уж мы вместе, так вместе.

— Вообще-то я не против… — Змей пожал чешуйчатыми плечами, задумчиво поковырялся острым когтем в зубах и наконец родил: — Да только я и в этой пещерке пожил, до того как в отражение заплыть, а когда уходил, такой срач там оставил, что… Короче, надо мне все внимательно оглядеть и, ежели чего, прибрать. А то неудобно как-то. Что обо мне подумает наша очаровательная спутница?

— А… Так бы сразу и сказал, а то мнешься… — Борька потоптался для верности у того на хвосте и сошел на травку. — А что подумает? Только то, о чем думает все время: что все мужики свиньи, козлы и животные… а ты со своим зеленовато-чешуйчатым анфасом очень сильно под это описание подходишь!