Павел Александров - Путь миротворца

Вышибив окно, Эфай влетел внутрь, побежал по комнатам, задыхаясь от удушливого дыма. У стены лежали в лужах крови те самые девушки-служанки. Глянув на эту картину, Эфай не заметил растекающиеся по полу горящие зелья, над которыми поднимались ядовитые испарения. Поскользнувшись, он упал, угодив ладонью в кипящую жижу. Рука моментально вздулась от ожогов. Эфай сжал зубы, но бушующее чувство в груди уже не могла остановить никакая боль. Он бросился к столу, отбросил его в сторону.

…Черноволосая девочка с обрызганным кровью лицом по-прежнему сидела на полу. Широко раскрытые застывшие глаза, как два ярких изумруда, были прикованы к телу женщины, медленно поглощаемому растекающимся горящим зельем. Тело еще шевелилось. Эфаю показалось, что женщина еще произносит какие-то предсмертные слова.

Дышать стало совершенно невозможно. Едва не теряя сознания от ядовитого дыма, Эфай подхватил девочку на руки и, разбежавшись, прыгнул в охваченное пламенем окно. На лесную траву он упал больно — набок, оберегая девочку от удара. Поднялся.

— У тебя в эту ночь были более достойные поводы для геройства, Эфай, — глаза предводителя смотрели с ледяной насмешливостью. За его спиной стояли меченосцы — с тем же холодным выражением лица, как и прежде.

— Это не геройство, а жалкая попытка искупления нашей жестокости, — ответил Эфай, прижимая девочку к своему железному нагруднику.

— Ты ослаб, Эфай. Я давно заметил, что ты слабеешь.

— Если спасение ребенка ты называешь слабостью, то я счастлив быть слабым.

— Ты спас ее, а что дальше? Отдашь ее в приют при храме? Чтобы колдуны сожгли из мести невинных детей?

— Я отдам девочку ее отцу.

Лицо главы меченосцев вмиг побагровело.

— Ты не просто ослаб, Эфай, ты лишился рассудка. Дай ее сюда.

Воин не шелохнулся.

— Второй раз за ночь нарушаешь приказ? Ты знаешь наши законы, рыцарь.

Эфай знал. Знал он и то, что предводитель не повторяет приказы — на том и держится железная дисциплина его Меча справедливости. Пронзительный холодный взгляд — и в руке предводителя вспыхивает обоюдоострый меч.

— Ты не получишь ее, — сдавленно прошептал Эфай, поднимая правой рукой свой меч. Левой, опухшей от ожогов, он покрепче прижал девочку к нагруднику.

Высокий широкоплечий предводитель держал меч лениво и, казалось, неловко. Но все знали цену этой небрежности. Эта ленивая стойка являлась прелюдией смертоносного приема, именуемого «Оскал барса». Сам Эфай был не новичком, и мало кто из меченосцев Меча справедливости рискнул бы сойтись с ним в поединке. Но своему лидеру он был явно не ровня.

Девочка обнимала руками шею Эфая, и ее растрепанные черные волосы шевелились на лесном ветру. Изумрудные глаза неотрывно смотрели на широкоплечего предводителя. На этот взгляд, взгляд ребенка, чья жизнь искривилась и перевернулась в один миг, не обратил внимания никто. Но вдруг глаза девочки раскрылись шире, и в этот миг будто раздался страшный безмолвный крик. По телу Эфая пробежала дрожь. Он взглянул на девочку, и чуть было не выронил ее, но тут же еще крепче прижал к себе. В детских глазах застыла не только страшная боль и слепой ужас пережитого. В них было что-то еще. Что-то холодное и неизбежное, роковое, как мечи, истребившие в эту ночь жителей лесной усадьбы.

Глава Меча справедливости тоже увидел этот взгляд. Холодное лицо его не изменилось, но меч в руке, казалось, чуть дрогнул…

— Сейчас ты опьянен силой и не понимаешь того, что совершил, — отчетливо произнес Эфай. — Зло сошлось со злом, породив только новое зло. Ты взрастил поколение врагов, которые будут ненавидеть весь твой род.

— Ты угрожаешь мне, князю Меча справедливости?

— Не в моей власти угрожать тебе, миротворец. Я доношу до тебя голос твоих деяний, который совесть твоя уже не слышит.

— Моя совесть слышит только голос справедливости. Во имя которой я и был призван, — предводитель сделал почти неуловимое движение. Тот, кто это движение заметил, уже знал, что Эфай обречен.

— Там, где ненависть, сеять любовь? — Эфай не отрывал взгляд ни на долю секунды. — Там, где вражда, сеять мир? Там, где тьма, сеять свет? Мы все помним твою присягу, миротворец.

Холодная ярость стальных глаз предводителя столкнулась со спокойной уверенностью Эфая. Жестокость ударилась о хладнокровную смелость. И в это сплетение взглядов вмешался еще один — зеленоглазой девочки, прижимаемой к железному нагруднику. Предводитель второй раз увидел эти глаза…