Елена Белова - Все исправить

«Наконец-то кто-то дал этим гадским магам по носу!»

«Урод. Люди же погибли».

«Соловьев совершенно пренебрегает своей безопасностью! А он — наша надежда. Не стоит ли нам поставить вопрос об охране?»

Мир шумел. Телевидение и Сеть кипели от вопросов, дебатов и заявлений, телепорты работали на износ, доставляя президентов и иже с ними в Мельбурн, вокруг госпиталя росло кольцо из взволнованных людей и нелюдей.

Росла у лестницы гора из мягких игрушек, цветов и всякой всячины — подарков пострадавшим.

Мир шумел.

А в палате Мельбурнского королевского госпиталя было тихо…

Поить регенератором Вадима сразу не стали — ранения были не только поверхностные. Два целителя и трое традиционных медиков, отчаянно споря, сошлись на том, что у милорда внутреннее кровотечение. В таком случае слишком велик риск срастить что-то неправильно. Ненормальные пиарщики вместо изъявления скорби заявили, что все отлично, это событие можно замечательно подать! После того как Лёш чуть не дал одному из «подавальщиков» по физиономии, чокнутые трудоголики спохватились и заявили, что они ничего такого не имели в виду. Просто хорошо бы, чтобы милорд выздоровел быстро, но не намного быстрее, чем остальные пострадавшие. В целях «единения с народом». И поэтому все складывается в целом не так уж плохо, тем более что регенератора на пострадавших, в принципе, хватает…

Увы, развивать свои идеи энтузиастам единения не дали.

И не потому, что медики попросили тишины, а Лёш активировал эмпатический дар и постарался разбудить в энерговампирах глубоко спрятанную и беспробудно дрыхнувшую совесть. Совесть вампиров — вообще понятие сложное и относительное, и стараться Лёшу было не меньше пятнадцати минут… но подоспела помощь.

Беатриса сняла очки. Одним взглядом угробила в аквариуме рыбку. И заявила, что посмотрит на того, кто останется здесь через минуту. Напор в голосе был таков, что медики чуть не убрались вслед за пиарщиками.

А Лёш отчего-то засиял, сказал, что он очень рад, а Вадим так вообще счастливец, и исчез. Правда, не забыв прислать охрану. Парни-саламандры спокойно проникали взглядом не только сквозь одежду, но и сквозь кожу, буквально «просвечивая» каждого посетителя, два телепата с той же легкостью шарили по мыслям, прозревая недобрые замыслы на корню. Пятерка силовиков при необходимости смогла бы остановить взбесившегося слона или танк. И у всей охранной команды абсолютно отсутствовало чувство юмора.

Неудивительно, что после процедур обследования, небольшой операции и введения слабенького раствора регенератора (это давало не мгновенное излечение, а мягкое, менее болезненное сращивание тканей) в палате наступила глубокая тишина.

Все желающие посмотреть на «милорда Вадима» осуществляли это желание из коридора, через стеклянную стену со специально убранными жалюзи. Там толклись особо пробивные журналисты и всевозможные пресс-атташе. Туда приходили с соболезнованиями.

И только василиск сидела у его постели…

«Вадим! Дим! Дим! Дим!»

Голос тормошил и не давал покоя. Знакомый голос, если бы не безумная головная боль, то сразу узнал бы…

«Дим! Отзовись, Дим! Дим!»

Лёшка… Что-то случилось… как тяжело сосредоточиться, тьма побери… мысли… вязнут…

«Дим!»

Лёшка зря звать не будет. Очнись, Дим… давай, давай…

«Дим, отзовись! Что происходит? Что с тобой? Да ответь же…»

«Лёш? Что случилось?»

«Свет… — мысленный голос брата дрогнул. — Наконец-то… Что у вас такое?»

А правда — что? Станция… «сердечник»… предчувствие… щит, который успел поставить каким-то чудом. Взрыв, отбросивший и его, и щит. Взрыв…

«Как ты?»

«Вроде ничего. Кажется, все на месте… а ты?»

«Точно на месте? Слушай, у нас, похоже, проблемы. Пару часов назад опять была атака на барьер. И не на пробой, а на перехват. Это раз».

«Черт…»

«Целая стая чертей. Попытка была не извне, а изнутри. Это два».

«Что?»

«Ищи ссои-ша, Дим. Где-то мы проморгали…»

— Милорд… Вадим, тебе плохо?

Беатрис? Несколько дней назад, прямо на совещании, он поймал себя на том, что перебирает всевозможные сокращения этого имени на разных языках. Просто чтобы у них с ней было ласковое прозвище, только для двоих. Невозможно глупо, но перебирая эти «Триш», «Трикси» и «Би», он чувствовал себя почти счастливым. А она, узнав про эти прикидки, рассмеялась и притащила словарь имен и сокращений. И, ткнув пальцем в какую-то строчку, предложила звать себя Бетой. И предупредила возражения одной фразой: «Это как в созвездии. Ты у нас будешь Альфа, я — Бета… Ну а дальше посмотрим, как пойдет. Учти, больше троих я рожать не собираюсь!»