Нил Гейман - Американские боги

Она наклонилась к губам Тени и дохнула ему в легкие, тихо-тихо, выдох и вдох, а потом ее дыхание переросло в поцелуй. Поцелуй был ненавязчив и пах весенним дождем и луговыми цветами.

Рана на боку мертвого снова начала сочиться кровью — алой живой кровью, которая посверкивала на утреннем солнце, как россыпь рубинов, а потом кровь остановилась.

Она поцеловала его в щеку, а после в лоб.

— Ну давай, — сказала она. — Пора вставать. А то все уже началось. Ты же не хочешь пропустить самое интересное.

Веки его дрогнули, и открылись глаза, серые, как вечерние сумерки, и посмотрели на нее.

Она улыбнулась и убрала руку с его груди.

Он сказал:

— Ты призвала меня обратно, — сказал медленно, будто забыл, как это, говорить. В его голосе явственно слышались недоумение и обида.

— Да.

— Я ушел. Меня судили. Все было кончено. Ты призвала меня обратно. Как ты посмела.

— Прости меня.

— Ладно.

Он сел, очень медленно. Потом сморщился и приложил руку к боку. И снова вид у него сделался недоуменный: там были потеки свежей крови, но раны под ними не было.

Он протянул руку; она обняла его и помогла подняться на ноги. Он оглядел луг, так, словно пытался вспомнить имена вещей, на которые сейчас смотрел: на цветы в высокой траве, на развалины дома, на дымку светло-зеленых почек, которой подернулись ветви огромного дерева.

— Ты все помнишь? — спросила она. — Помнишь то, что узнал за это время?

— Я потерял имя и сердце. А ты вернула меня назад.

— Ну прости меня, — сказала она. — Скоро начнется сражение. Между старыми и новыми богами.

— Ты хочешь, чтобы я сражался на твоей стороне? Тогда ты зря потратила время.

— Я вернула тебя, потому что должна была это сделать, — сказала она. — А ты теперь будешь делать то, что должен делать ты. Сам выбирай. Я свое дело сделала.

Внезапно она обратила внимание на то, что он совсем голый, и тогда она вспыхнула горячим алым румянцем и отвела глаза — вниз и в сторону.

Сквозь туман и дождь вверх по склону горы, по проходам между камнями двигались тени.

Белые лисы трусили бок о бок с рыжеволосыми людьми в зеленых куртках. Рядом с быкоголовым минотавром шел дактиль [133] Дактили — мифологические существа, которые жили на горе Ида, где охраняли младенца Зевса, воспитанного нимфой Идой. По другой версии, дактили были детьми Иды, рожденными от Зевса. с железными пальцами. Свинья, обезьяна и острозубый гуль [134] Гуль — существо из арабских мифов, оборотень, обитающий в пустыне и питающийся свежей мертвечиной. карабкались по камням вместе с человеком, кожа у которого была голубая, а в руках он держал огненный лук, с медведем, у которого в мех были вплетены цветы, и еще с одним человеком, одетым в золотую кольчугу, в руках у которого был меч, сплошь состоявший из глаз.

Прекрасный Антиной, бывший любовник Адриана, шел по склону горы во главе целого отряда одетых в кожу амазонок со скульптурными, откровенно стероидного происхождения торсами.

Серокожий человек, во лбу которого, на циклопий манер, сиял вместо глаза огромный необработанный изумруд, шел вверх, неловко переставляя ноги, а вслед за ним карабкались несколько смуглых приземистых человечков с бесстрастными и точеными — как на ацтекских барельефах — лицами: им были ведомы тайны, которые джунгли давно успели поглотить и о которых успели забыть.

Лежавший на вершине горы снайпер неторопливо прицелился в белую лису и нажал на спуск. Раздался выстрел, в воздухе запахло бездымным порохом. Оставшийся лежать на склоне труп был трупом молодой японки с развороченным животом и лицом, залитым кровью. А потом и этот труп начал медленно растворяться в воздухе.

А народ все шел и шел вверх, кто на двух ногах, кто на четырех, а кто и вовсе безо всяких ног.

Поездка по гористой части Теннесси была завораживающе красива, едва на небе в тучах возникал хоть какой-то просвет, и действовала на нервы, когда дождь вновь опускался на землю непроницаемой для глаз пеленой. Градд и Лора все говорили, говорили, говорили, и никак не могли наговориться. Он был положительно счастлив, что встретил ее. Как будто встретил старого друга, доброго старого друга, с которым давно уже никак не получалось встретиться. Они говорили об истории, о фильмах и о музыке, и она оказалась единственным — единственным за всю его жизнь человеком, который видел этот старый, шестидесятых еще годов заграничный фильм (мистер Градд был уверен, что фильм был испанский, а Лора так же уверенно утверждала, что он польский) под названием «Рукопись, найденная в Сарагосе»: а то ему уже всерьез начинало казаться, что этого фильма он в действительности не видел, а просто придумал, и все.