— Пойди, открути магам головы, — подсказал Демон. — И у тех, что из лагеря тоже: я сделаю из них накопители.
Хм… Гм…
— Джар, ты слышал?
Хорошо, когда есть, кому перепоручить дело. Через минуту на земле передо мной лежало пять аккуратно откушенных голов. С них стекала эктоплазменная слюна.
— А без слюней нельзя было? — не то, чтобы я брезговал, но порядок есть порядок: подчиненных нужно держать в строгости.
— Так это… вкусно же, старшой…
— Ладно, забирай остальных и марш домой!
Джар без лишних слов заграбастал щупальцами Сая и Мраау и исчез. А еще через секунду изнутри подергали за ниточку связи и в сознании раздалось мурлыканье:
— Мы дома, господин, добрались нормально, целую!
Вот Мраау, кошка эктоплазменная недодраная!
— Все, не отвлекайся, — Демон был как никогда серьезен. — Стаскивай в пентаграмму своих людишек и зови Сатти.
Я сделал, что он сказал, и Демон дал новые указания:
— Теперь отрасти мне пять манипуляторов и расставь эти штуки, куда надо.
Когда оторванные головы заняли ключевые места в лучах пентаграммы, Демон пустил к ним силу через манипуляторы.
— Наполни!
Головы вспыхнули ярким пламенем, которое мигом пожрало все мягкие такни, а кости превратило в белый пепел. Черепа не рассыпались только благодаря силе, которая их наполнила.
— Отдавай!
После этого заклятья-приказа из глазниц черепов стал истекать светящийся багровый туман. Он опускался на линии и знаки пентаграммы и они тоже загорались. Вскоре вся пентаграмма была активирована.
— Работает, — удовлетворенно произнес Демон. — Пусть эльфийка сосредоточится на нужном месте.
Сатти не нужно было подсказывать, что делать, она уже и сама поняла, что от нее требуется, и стояла с предельно сосредоточенным лицом. Пентаграмма вспыхнула, свет мигнул, под ногами исчезла опора, а потом так же внезапно появилась, но ниже, чем надо. Мы гурьбой повалились на каменистую землю.
— Какой-то неправильный получился портал, — пробормотал я, поднимаясь на ноги и потирая ушибленную поясницу. — Обычно это как дверь: входишь тут, выходишь там…
— Ну, извини, у меня же нет диплома магистра магии, — недовольно буркнул Демон. — Скажи спасибо, что вообще сработало.
— Угу, спасибо.
Я огляделся: все те же горы и те же камни, но ни уступа с пентаграммой, ни пещеры не было — мы все-таки перенеслись. Так, а что с остальными? Посмотрел на кучу-малу у своих ног. Сатторию привалило бессознательными попаданцами, и она все никак не могла из-под них выбраться. Я подхватил людей манипуляторами и снова перенес их в тень от скалы: солнце палило немилосердно, не хватало еще, чтобы ребятишки померли от теплового удара, после того, как я с ними уже столько провозился!
Сатти поднялась на ноги, мельком огляделась и удовлетворенно кивнула.
— Да, именно здесь мы и дрались в последний раз, — она указала на оплавленные воронки в каменистом грунте, немного отошла и указала в другое место. — А вот там в Клэр попало заклятье. Ох! — вдруг вскрикнула она. Я одним прыжком оказался рядом. — Это же Олод!
Вместе мы бросились к сидящей под огромной каменной глыбой фигуре. Олод, а это действительно был он, сидел, привалившись спиной к скале и бессильно свесив голову на грудь. Его одежда и броня были запылены так, что он сам почти не отличался от камня, и, если бы не кровавые пятна, выделяющиеся на общем сером фоне, то может быть мы с Сатти и не заметили великана так скоро.
Олод не шевелился и никак не реагировал на наше появление, а перед ним лежало тело, с головой накрытое плащом. Кто это может быть, гадать не пришлось, да и вариантов было не много — всего один… Миг — и я оказался рядом, потянул пропитанную кровью ткань на себя. Под плащом, конечно, лежала Кларисса.
Ее лицо было бледно до прозрачности, истончившаяся, высохшая кожа туго обтягивала кости черепа, а под ней черной сеткой проступал рисунок сосудов. Сквозь веки просвечивала часть радужки — глаза закатились и провалились глубоко в глазницы. Волосы, которые на моей памяти словно бы обладали собственной жизнью и змеились по плечам Клариссы во время нашей пастельной баталии, теперь напоминали грязно-серую безжизненную паклю. Дальше — хуже. Под остатками сгоревшей одежды во всю грудь была одна сплошная рана. Мягкие ткани вместе с грудиной снесло взрывным заклятьем, белели острые сколы ребер, угрожая в предсмертном оскале, из-под спавшихся легких выпирал неподвижный комок сердца.
Читать дальше