Дем Михайлов: Судьба клана

Владелец небольшой деревенской торговой лавки встретил меня с настоящим радушием. Видимо, особой популярностью магазинчик не пользовался, и его хозяин был рад любому покупателю. Локация небольшая, игроки сюда если и захаживают, то нечасто.

— Проходите, проходите, уважаемый! — поспешил он мне навстречу.

— Добрый день, — вежливо склонил я голову и шагнул внутрь лавки. — Вижу, лавка открыта и процветает?

— Да куда там! — отмахнулся торговец. — Одна надежда на проезжих путешественников, да и те раз в году появляются. Желаете осмотреть товар?

— Желаю, — степенно произнес я. — Но для начала хотел бы кое-что продать. Вот. Взгляните.

Я широким жестом выложил перед торговцем все свое богатство — шикарную оленью шкуру и три волчьих. К ним же присовокупил величественные оленьи рога, похожие на корону.

— Хм… семнадцать серебряных монет за все будет в самый раз, — мгновенно оценил продавец мои товары.

— Золотой, — твердо ответил я. — За меньшую сумму не отдам. И не спорьте, уважаемый. В этой милой деревушке наверняка есть мастерская кожевенника, который с радостью заберет у меня горячий товар.

— Договорились, — махнул рукой лавочник. — Девятнадцать серебрушек.

— Золотой, — повторил я, и торговец сдался.

— Так и быть, господин. Только ради вашего удовольствия соглашусь.

Прилавок опустел, а через мгновение на нем появился тусклый желтый кругляш, который я немедленно прибрал к рукам. Ну вот, деньжатами разжился.

— Что-то еще?

— Да. Нет ли у вас хорошего красного вина?

— Есть, как не быть! И всего по серебрушке за бутылку!

— Две… нет, три бутылки возьму, пожалуй, — вздохнул я, возвращая только что полученный золотой обратно и принимая в обмен горстку серебряных монет.

Вино оказалось разлито в пыльные бутылки из темного стекла без малейших признаков этикетки. Само наличие пыли вызвало у меня двойственное чувство. То ли сероватый налет это свидетельство хорошей выдержки вина. То ли вино настолько плохое, что его никто не хочет покупать, вот оно и пылится на складе.

— Хорошее ли хоть вино-то? — с подозрением осведомился я. — Кислятина, небось?

— Что вы! Сладкое, как поцелуй юной красотки! Позвольте осведомиться — никак в гости к кому-то пожаловали? К вдовушке Ларкриссе, а? — с намеком подмигнул лавочник. — Она еще хоть куда! Э-х-х!

— Э-э-э… нет, уважаемый торговец, — хмыкнул я. — В гости к своему старому другу. Джогли его имя. Слыхали о нем?

— Как не слыхать, господин, — всплеснул руками продавец. — Сколько лет бок о бок в этой деревушке прожили! Вот оно что… теперь понятно, зачем вам красное вино. Видать, и правда хорошим другом для вас он был, раз прошли столь долгий путь и не поскупились на вино. Для этого дела оно самое то будет.

— Простите… что значит «был»? И для какого такого дела «самое то» будет?

— Так для поминок же, — удивился торговец. — Сегодня утречком как раз старика Джогли и схоронили. Вечерком поминки будут, посидим, выпьем за упокой души его. Хороший он старикан был! Да, господин?

— Ага… — выдавил я из себя, дрожащими руками раскупоривая бутылку и присасываясь к горлышку.

Под ошеломленным взглядом лавочника я досуха осушил бутылку и, потянувшись к следующей, уточнил:

— Когда, говорите, схоронили? Сегодня утром?

— Ну да. Как положено — с первыми лучами рассвета. Да вы не печальтесь так! Хорошую жизнь он прожил, долгую! Чего уж теперь горевать. Или на похороны поспеть хотели? Понимаю… переживаете небось сейчас.

— Вы даже не представляете, насколько сильно, — согласился я, делая еще пару глотков вина.

Лавочник не соврал. Вино и правда было весьма неплохим. Откупорив третью бутылку, я протянул ее печальному вестнику и сорванным голосом просипел:

— Выпьем. Помянем усопшего.

— Эх… грех отказываться, — махнул рукой торговец, принимая вино. — За упокой души его!

— Угу, — булькнул я в бутылку.

— Оно, конечно, без слухов не обошлось — наклонившись ко мне, поведал собутыльник. — Но наши кумушки чего только не болтают! Языками без устали мелют.

— Чего болтают? — без особого интереса спросил я. В моей голове царил настоящий хаос, полная путаница мыслей, и болтливый лавочник пришелся как нельзя кстати. Чтобы отвлечься от тяжелых раздумий, нет способа лучше, чем послушать охочего до болтовни человека.