Лайон де Камп: Корона Ксилара

— Верно, но прочие...

Джориан фыркнул.

— Я стараюсь сохранять верность Эстрильдис, но еще не способен после длительного воздержания спокойно отмахнуться от красотки, залезающей ко мне в кровать и умоляющей, чтобы я доставил ей наслаждение. Когда я достигну твоего возраста, возможно, тогда мое самообладание окажется на высоте.

Карадур спросил:

— Откуда ты знаешь, что ксиларцы не выдали твою Эстрильдис за другого?

— Этого еще не случилось, когда мой брат Керин проезжал по Ксилару, ремонтируя и продавая часы. Подозреваю, что они держат ее как приманку для меня. Через Керина я передал ей, чтобы она ждала меня и не отчаивалась.

— А если ее привязанность окажется менее прочной, чем твоя? Предположим, она стала сговорчивой с особами противоположного пола?

— Чепуха! — фыркнул Джориан. — Она всегда мне говорила, что любит только меня, и я доверяю ей так, как доверяю своей душе.

— Да, но иногда Астис — богиня, которую мы в Мальване зовем Лаксарой, — насылает даже на невозмутимейших из смертных страсть, перевешивающую самые убедительные доводы разума и побеждающую самых стойких. Не недооценивай тот беспорядок, который судьба и капризы человеческой природы вносят даже в самые продуманные планы. Как сказал мудрый Сидам: «Благословен тот, кто всегда ожидает худшего, ибо никогда не будет разочарован».

Джориан нахмурился.

— Ты предполагаешь, что в мое отсутствие она с готовностью отдалась какому-нибудь мерзавцу? Что ж, такое могло случиться. Поскольку я был лучшим фехтовальщиком в Ксиларе, за исключением своего учителя Тартоньо, то без особого труда заколю негодяя. Некоторые бы потребовали убить и изменницу, но для этого я слишком мягкосердечен.

— Итак, ты утверждаешь, что любишь ее?

— Да, причем безмерно.

— В таком случае ты не захотел бы подвергать ее беспричинным страданиям?

— Разумеется, нет!

— А предположим, она взаправду любит своего совратителя? Тогда ты беспричинно разобьешь ей сердце, и если после этого силой или обманом заставишь ее жить с собой, твою семейную жизнь никак нельзя будет назвать счастливой.

Джориан покачал головой.

— Будь ты проклят, старина, ты всегда смотришь на все с самой мрачной стороны! Что бы я ни предложил, ты непременно объявляешь мои планы глупостью, ошибкой или злостным мошенничеством. Иногда ты оказываешься прав; но если бы я соглашался со всеми твоими доводами, то стоял бы на одном месте, пока не пустил бы корни. Сдается мне, что я должен ожидать событий и действовать соответственно.

Карадур вздохнул.

— Такому юному существу, как ты, трудно предугадать, какой исход будет наилучшим для всех заинтересованных сторон.

Джориан взглянул вверх, где над головой зажигались звезды.

— Будь добр, прикажи своему демону лететь помедленнее. Меньше всего нам нужно в темноте врезаться в гору Аравию.

— Аравию? Помнится, там жил отшельником мой мудрый коллега, некто Шендеру. Не нанести ли нам ему визит? — Но, увидев выражение лица Джориана, Карадур снова вздохнул: — Нет, наверное, не стоит.

Пурпурно-золотой рассвет застал летающую ванну еще над Лограмскими горами, хотя с продвижением к северу горные хребты становились все ниже. Наконец горы сошли на нет, и несколько часов полет продолжался над обширной Морусской Трясиной. Эта спорная территория формально считалась частью Ксилара. В действительности же это была ничейная земля, населенная только немногими отчаянными людьми, карликовыми крокодилами и, как утверждали слухи, потомством драконов, которых завезли когда-то в Новарию плотоядные паалуанцы. Много веков назад эти утонченные каннибалы совершили набег на Ир, государство на западном побережье обширного Новарского полуострова.

Джориан, любопытный ко всему на свете, высунулся из-за края ванны и долго тщетно высматривал паалуанских драконов среди черных топей и серо-зеленых кочек болота, которое с приближением зимы лишилось большинства своих красок.

Карадур предупредил:

— Не высовывайся так далеко, сын мой! Горакс жалуется, что ты раскачиваешь ванну и можешь перевернуть ее, несмотря на его усилия держать ванну килем вниз.

— У ванны нет киля, — отозвался Джориан, — но я его понял.

— Не лучшее твое сочинение, сын мой, — сказал Карадур. — Нас же никто не изгонял. Ты добровольно передал власть этому Чивиру — будем надеяться, что он окажется приличным монархом, если удержится на престоле. Кроме того, я бы поставил союз в начале последней строчки.