Арсен Шмат - Путь познания

Полученная в несколько минут передышка дала мне возможность собраться с мыслями.

Во-первых, манипуляции с Жизнью в этом бою мне уже недоступны, так как ее грань моей Силы полностью опустошена. Радует уже то, что заклинания можно применять таким способом, что та энергия, из которой состоит каркас плетения, является доминирующей. То есть, как в моем случае, каркас из Земли, а накачка из Жизни. Правда, расход при этом намного больше, чем при нормальном разделении Силы. Но что поделаешь.

Единственное исключение из этих правил — как несложно догадаться, Хаос…

Во-вторых, от Земли у меня осталась от силы треть запаса. Все-таки последнее заклинание было очень энергоемким.

И в-третьих — придется в основном работать именно Хаосом, так как ничем другим в этом раскладе оборотня не завалить.

Но также и просто энергией бить глупо. А потому надо дать хотя бы какое-то подобие формы для выплеска Хаоса. Эх, жаль, Стихийного Клинка из него не создашь.

Откуда знаю? Чувствую… С этим Первоэлементом вообще многое приходится переосмысливать, так как никаких выверенных формул, расчетов и тому подобного он не терпит. Только интуиция и импровизация на грани с безумием и опаской расколошматить этот мир на куски.

Ладно, будем импровизировать…

Итак, делаем самый быстрый и безумный выбор оружия. И это… хлыст!

А что? С одной стороны, это оружие, требующее огромной точности и умения с ним управляться. То есть Порядок. С другой стороны, если смотреть на работу с хлыстом со стороны (гы-гы — каламбурчик) и не быть при этом профессионалом или хотя бы понимающим хоть что-то в этом деле, то можно подумать, что им размахивают кое-как. Логично? Что значит — нет?! А я сказал — да!!!

Повинуясь моей воле, песок надо мной прямо-таки взорвался, и я тут же выскочил на поверхность. Еще в прыжке в моей руке образовалась тонкая нить из Силы Хаоса, которая переливалась всеми цветами радуги, извивалась, как живая.

Даже не думая целиться в оборотня, в которого ни за что не попал бы с этим хлыстом, я начал обрабатывать саму арену.

Каждый удар заставлял прямо-таки взрываться песок от мгновенной трансформации. Причем, как и когда-то с атоллом, каждое изменение было отличающимся от предыдущего. Разве что пока никаких монстров не появлялось. А это не могло не радовать…

Сколько продлилось это безумие, во время которого я превращал арену в мечту прораба по ремонтно-восстановительным работам, — не знаю. Для меня само понятие времени потеряло смысл. Я продолжал кружиться в каком-то безумном танце в эпицентре настоящего филиала ада.

Остановился лишь тогда, когда вместо смеха смог издавать только хрипы из-за сорванного голоса. И только теперь осмотрелся.

Увиденная картина мне очень понравилась. Симметрия отсутствовала как класс. Появилось ощущение очень приятного места. Можно даже сказать — гармонии. Хотя как оно стыкуется с Хаосом, я себе слабо представляю.

Лишь пару минут спустя я наконец смог найти моего противника. Или, если быть точнее, его останки.

Правая нога обнаружилась вплавленной в громадный кусок стекла. Левая кисть руки была в чем-то наподобие льда… Или желатина, так как это нечто вибрировало и колыхалось. М-дя…

Туловище же было поглощено мгновенно замерзшей магмой. По крайней мере, именно такое создавалось впечатление от тех кусков плоти, что выглядывали наружу.

Остальное я даже не стал искать. И так понятно, что лохматый отбегался.

На остатках резерва я вытолкнул себя телекинезом из котлована — того, что еще совсем недавно был ареной.

— Как мне кажется, победа за мной. И если не ошибаюсь, теперь мы можем перейти к более конструктивному разговору, не так ли? — поинтересовался я у мрачного патриарха клана оборотней.

Тот, все так же продолжая сверлить меня пристальным взглядом, кивнул.

Я уже где-то с час стоял в глубочайшей задумчивости напротив «шара», сложенного из двенадцати пятиугольников, и с заумным названием «додекаэдр». Причем каждый из них в отдельности являлся невероятно сложной цельнолитой пентаграммой из серебра. А вместе они образовывали то, что я прозвал про себя Повелителем Печатей. Почему про себя? А потому что у местных до этого момента как-то не появлялось необходимости создавать настолько сложную пентаграмму-диагност, как моя. Максимум, чем они довольствовались, — это двойная пентаграмма: одна на полу, вторая на потолке.