Павел Корнев - Мор

– Вы солгали, когда я расспрашивал вас о Веронике! – шагнул он к Ференцу. – Вы солгали, и это чуть не погубило и ее жизнь, и мою!

– Не понимаю, о чем вы! – уверенно заявил в ответ духовник и спокойно скрестил на груди руки, но его левое веко начал дергать нервный тик. – Извольте выражаться понятнее!

– Вы заявили, что Вероника невинна, как слеза младенца! – прорычал экзорцист. – И только поэтому я пренебрег необходимыми процедурами, решив из уважения к маркизу не тревожить лишний раз его дочь! И чем это обернулось?! Нашими душами едва не завладели бесы!

– Вероника действительно невинна! – возразил Ференц дрогнувшим при упоминании девушки голосом. – Как только у вас хватает совести утверждать обратное?

Я сделал Марку предостерегающий жест, но того было уже не остановить. Будто нацелившийся на красную тряпку бык, он подступил вплотную к духовнику и прямо ему в лицо проорал:

– Да потому, что она не девица! – Брат-экзорцист сполна насладился ошеломлением Ференца, а потом и вовсе добил его жестоким вопросом: – Какой же вы духовник, если этого не знали?

Духовник недоуменно захлопал глазами и в один миг посерел, но все же сумел взять себя в руки и уточнить:

– Не девица? Как такое может быть? Вы уверены?

– Более чем! «Кельмская блудница», вот какой бес в нее вселился! К тому же на ее теле впоследствии были обнаружены отметины поцелуев, – разоткровенничался Марк и ехидно заметил: – А как такое могло произойти, лучше спросить у вас.

– Это все Петер, – севшим голосом пробормотал Ференц и, приложив руку к сердцу, повалился на стул. – Я подозревал, я предупреждал… Это все он…

– Какой еще Петер?

– Петер Ковач, он был репетитором у детей маркиза. – Духовник вытер со лба мелкие бисеринки пота и обреченно покачал головой: – Не так давно Вероника на исповеди покаялась, что испытывает к нему греховное влечение, и я… я настоял, чтобы Петеру дали расчет. Не объясняя причин, но Вероника с тех пор на меня даже не взглянула. Я желал ей лишь добра, хотел защитить ее от этого мерзавца, а она возненавидела меня… – Ференц спрятал лицо в ладонях и неожиданно заплакал.

Марк ошарашенно уставился на сотрясавшегося в рыданиях священника; я тронул его за плечо и указал на дверь.

– Ну и чего ты этим добился? – спросил я уже в коридоре.

– Я выяснил причину бесноватости! – подбоченясь, заявил брат-экзорцист. – Теперь ясно, что всему виной греховная связь!

– Ты выяснил лишь причину одного-единственного случая. И если уж на то пошло, что ты собираешься делать с этим дальше?

– Надо немедленно задержать совратителя! – Марк не обратил внимания на явственно прозвучавший в моем голосе скепсис и резко рубанул рукой воздух: – Возможно, именно он первопричина творящейся в городе бесовщины!

– Ну-ну, – хмыкнул я. – А на каком основании ты задержишь этого самого Петера Ковача?

– Но он же… – Брат-экзорцист осекся и обеспокоенно посмотрел на меня. – Он же…

– Обесчестил наследницу маркиза? И ты собираешься объявить об этом во всеуслышание? А какое до этого дело ордену?

– Он повинен в бесноватости Вероники. Должен быть повинен…

– Полной уверенности у нас в этом нет, – парировал я. – А еще у нас нет права на ошибку.

– И что делать?

– Сейчас ты отправишься в Рживи и уведомишь Яна Горача о нашем желании побеседовать с возможным свидетелем. А после мы отправимся к Ковачу и на абсолютно законных основаниях вытрясем из него все, что он знает.

– Так и поступим! – оживился Марк и бросился бежать по коридору. – Надо собрать вещи!

Я только покачал головой, не испытывая ни малейшего энтузиазма по поводу этой зацепки. Как ни крути, работа уже выполнена. Граф Валич отправился к праотцам, а с возросшей активностью бесов святые отцы сами как-нибудь разберутся. Без меня.

Да и какой резон горячку пороть? Так и так Дрозда дожидаться придется. Не пешком же в Рживи топать.

Валентин объявился уже после полудня. С покрасневшими от недосыпа глазами, усталый и злой, как бес. Если я хоть немного успел вздремнуть, то его выдернули из постели еще до рассвета.

Мне хорошо – я от этого дела заблаговременно отбрыкался, а вот Дрозд как представитель надзорной коллегии хлебнул лиха сполна. Весь город стоял на ушах, слухи множились и становились один невероятней другого, а стражников и вовсе перевели на казарменное положение. Нервотрепка вышла знатная. Когда на тебя наседают, требуя добиться успеха в расследовании совершенного самим тобой преступления, – это что-то с чем-то. В столь двусмысленном положении оказываться еще не доводилось.