Павел Корнев - Мор

– Тебе хорошо говорить! – всплеснула руками Изабелла и, шурша длинным платьем, выбежала из комнаты.

– Женщины! – только и вздохнул Левич.

– Не стоит терять время, – заторопился я.

– Ференц, проводи, – распорядился маркиз, но духовник и не подумал сдвинуться с места.

– Могу я увидеть ваши бумаги? – вместо этого спросил он.

– Нет. – Я поднес к лицу священника руку с серебряным перстнем. – Разве этого вам недостаточно?

Ференц сделал над собой усилие и, не став нарываться на скандал, указал на арку:

– Сюда.

Коридор привел нас в украшенный гобеленами холл. На висевшей под потолком люстре горело несколько свечей. На стенах в золоченых рамах темнели картины, за портьерами дожидались своего часа тени.

– Они там, – остановился духовник у одной из дверей. – Уже с утра.

– Разберемся.

Я начал расстегивать пуговицы камзола и присмотрелся к Ференцу, которого так и колотила нервная дрожь.

Беспокоится за подопечную или за свою карьеру? Как ни крути, скверну в девушке он проглядел. А для молодого честолюбивого священника оправиться после такого потрясения будет совсем непросто. Ему б расположение маркиза теперь сохранить…

– Себастьян, вам что-нибудь понадобится? – Вслед за нами в холл прошел маркиз, баюкавший в огромной лапище хрустальный бокал. – Может, глоток бренди?

– Не стоит.

– Не одобряете?

– «Это только вино, что в нем грех?» – ответил я высказыванием небезызвестного в Акрае преподобного Эдмунда. – Позже. А теперь велите зажечь все свечи. Чем светлее здесь будет, тем лучше.

И в самом деле – если одна из теней умудрится прошмыгнуть в комнату, мало не покажется. «Ритуалы изгнания младших бесов», том первый, глава «Тени как двери в потусторонний мир».

– Сейчас же распоряжусь. – Левич отпил бренди и во всю глотку заорал: – Миклош! Миклош, где тебя бесы носят?!

– Что угодно, ваше сиятельство? – заскочил в холл прибежавший на зов мажордом.

– Если через две минуты не будут гореть все свечи, велю тебя выпороть на конюшне! – заявил маркиз и с интересом уставился на скромно стоявшую в сторонке Берту: – Может быть, даме вина?

– Ей нельзя, – немедленно оказался рядом перехвативший мой взгляд Дрозд, – а вот я бы от бренди не отказался.

– И это правильно! – рассмеялся Левич и крикнул: – Миклош, бокал Валентину!

Разогнавший слуг мажордом самолично выполнил распоряжение, и вскоре мой помощник уже смочил усы в ароматном напитке. И пусть его – лишь бы хозяина дома отвлек.

Дождавшись, когда разожженные свечи заставили расползтись тени по совсем уж далеким закуткам, я оценивающе прошелся по холлу и велел выставить дополнительный канделябр. Затем толкнул дверь, но она оказалась заперта. Присел на корточки, глянул в щель и попросил усача:

– Валентин, нож.

Тот немедленно выудил из-за голенища сапога наваху, разложил ее и передал мне. Я просунул в щель клинок, откинул крючок и, переступив через порог, захлопнул дверь, прежде чем кто-либо успел заглянуть внутрь.

А захлопнув, подался назад и постарался лишний раз даже не дышать. Нет, на первый взгляд в комнате был полный порядок: на кровати лежала девица в длинной ночной сорочке, рядом стоял затянутый в черную кожу экзорцист. И никаких теней – комнату заливало ослепительное сияние заправленных специальным маслом лампад.

Одна лежит, другой стоит. И оба – не шевелятся. Вообще. Просто неподвижно замерли на месте, и никак на мое появление не отреагировали.

Дождавшись, когда сердце перестанет бешено колотиться, я шагнул к прочерченному мелом защитному кругу и пригляделся к прогоревшим более чем на три четверти толстенным свечам в изголовье кровати и на резных деревянных стойках.

Порядок. Скверны в комнате не чувствовалось тоже – не иначе, экзорцист первым делом ее молитвами выжег.

Так что же тогда стряслось?

Оставаясь у защитной черты, я посмотрел на бесноватую, набухшие соски которой заметно оттопыривали легкую ткань ночнушки, и неожиданно почувствовал к ней нешуточное влечение. Захотелось запустить руки под сорочку и гладить, гладить нежное тело. Гладить – и не только…

Странное наваждение накатило с невиданной силой; попытался его сбросить – и не смог. Как не смог и отвести взгляд. Просто стоял и смотрел, смотрел, смотрел…

А в голове билась одна-единственная мысль: не смей, не смей, не смей переступать защитный круг! Нарушишь ритуал – и ты пропал.

Точно! Ритуал!

Сознание слегка прояснилось, и стала понятна причина произошедшего.