Дэвид Дрейк: Повелитель Островов

Юноша легко сбежал по стене волнолома на пляж, туника хлопала у него в ногах. Гаррик казался достаточно крупным для своих семнадцати лет. Его сестра Шарина тоже была высокой, но тонкой и изящной, как ива. Это удивительно гармонировало с ее длинными светлыми кудрями. Их же друг Кашел сложением напоминал скорее молодой дубок. Из-за плотной фигуры он казался приземистым, хотя был не ниже Гаррика.

Рыбаки обычно вытаскивали свои шестивесельные ялики на вершину дамбы, но вчерашний шторм сбросил их обратно. Три из них валялись перевернутые, а два других притулились друг к другу на манер влюбленной парочки — верхний врезался поперек нижнего.

Волны Внутреннего Моря с привычным шипением набегали на берег. Здесь шум был гораздо громче, чем за холмами, которые гасили звук. На мелководье Гаррик действительно увидел плот и женщину, лежавшую на нем ничком. Вода билась о доски, захлестывала тело — все это Гаррик видел очень явственно. Он сморгнул и решительно зашлепал к плоту.

Тот застрял в куче гальки и ракушечника таким образом, что при небольшом приливе его и вовсе трудно было разглядеть на прибрежной полосе. К своему удивлению Гаррик обнаружил, что плот представлял собой верхнюю часть какой-то разрушенной постройки, а вовсе не кусок корабельной обшивки, как ему показалось сначала.

Незнакомка была жива, по крайней мере, она тихо застонала, когда Гаррик приподнял ее. В неверном освещении рассветных лучей он разглядел, что женщина немолода — пожалуй, будет постарше его матери. Ее исхудавшее тело казалось совсем невесомым, несмотря на намокшее одеяние из тяжелой парчи.

Гаррик повернулся и осторожно побрел к берегу, стараясь не окунать свою находку в воду. Волны бились о его ноги: казалось, они злобствуют, не желая расставаться со своей добычей.

— Здесь жертва кораблекрушения! — крикнул Гаррик что было мочи. Хотя пляж казался пустынным, юноша не исключал, что какой-нибудь рыбак может оказаться на берегу, приводя в порядок свою лодку после вчерашнего шторма. — Приготовьте постель и воду!

Он не представлял себе, откуда могла появиться женщина на плоту. В радиусе пятидесяти миль от восточного побережья Хафта не было ни одного острова с подобными деревянными постройками. Если предположить, что это самодельный плот (а очень на то похоже), то опять же непонятно, как несчастная жертва ухитрилась удерживаться на его гладкой поверхности во время многочасовой бури.

— На помощь! Здесь жертва кораблекрушения! — снова прокричал Гаррик. Теперь он карабкался по широким скользким ступенькам дамбы. Это было не очень трудно. Как-то Гаррику довелось вытаскивать из трясины взрослую овцу, а затем еще поднимать ее на крутой берег. По сравнению с беспокойной овцой тело старой женщины и вовсе ничего не весило.

Время от времени Гаррику приходилось выполнять самые разнообразные работы в Барке. Когда-нибудь он и Шарина станут совладельцами постоялого двора — по крайней мере, их отец Райз планировал именно это. Честно говоря, Гаррик очень сомневался, что для него это предел мечтаний. Что же касается Шарины, то тут вообще ничего нельзя было сказать с определенностью. Их мать Лора воспитывала дочь как принцессу. Вряд ли на всей земле сыщется что-либо достойное Шарины!

Райза, казалось, не слишком волновало, сохранят ли дети постоялый двор после его смерти. Он почитал своей обязанностью научить их, как распорядиться стартовым капиталом, а уж что они будут делать дальше со всем этим, его не касалось.

Райз ор-Лавер всегда старался добросовестно выполнять свои обязанности. Будучи выходцем из королевской столицы Валлес на Орнифале, он получил в молодости неплохое образование, затем подвизался писцом при дворе графа Ниарда в Каркозе. Когда семнадцать лет назад граф и графиня Тера погибли в ходе восстания на Хафте, Райз с женой и двумя детьми перебрался в Барку, родную деревушку Лоры. Именно отсюда она уехала когда-то прислуживать при дворе графа. По прошествии многих лет ее земляки по-прежнему держали Райза за чужака, хоть он купил здесь постоялый двор и умудрился превратить его в выгодное предприятие.

Райз мало того что обеспечивал своих детей — он лично занимался их образованием. Он стремился обучить их математике и литературе, а не только умению прочесть собственное имя и считать на пальцах. Он трудился, не сетуя на судьбу, и без жалоб платил по счетам. Все в деревушке считались с Райзом…

Но и только. Сварливый и злобный нрав не снискал ему любви среди односельчан. По правде говоря, даже собственный сын не слишком любил его.