Дэвид Дрейк: Прилив победы

— Какие из этих шрамов с детства? — спросил он наконец.

Говорил он мягко и тихо. Но сестер этот ровный тон совсем не успокоил. Этот человек определенно относился к людям, которым не требуется повышать голос по одной простой причине: им легко командовать. Таким не посмеют возразить. И подобное качество своих клиентов проституток-рабынь вовсе не радовало. В особенности клиентов новых и неизвестных.

Их так поразил неожиданный вопрос, что они не сразу ответили. Вместо этого девушки обменялись быстрыми испуганными взглядами.

Заметив это, новый хозяин снова улыбнулся. Но на этот раз по-настоящему. Ему в самом деле стало весело.

— Успокойтесь. Я не собираюсь добавлять новые шрамы к вашей коллекции. Это просто информация, которая мне нужна.

Улыбка исчезла, он повторил вопрос, на этот раз прозвучавший приказом:

— Которые из них с детства?

Младшая сестра робко подняла левую ногу и показала шрам на колене.

— Он остался после того, как я упала с дерева. Отец тогда очень на меня рассердился.

Хозяин кивнул.

— Значит, он знает об этом шраме? Хорошо. Есть еще какие-нибудь? Он бил тебя после того, как ты упала с дерева? А если да, остались ли следы?

Сестры переглянулись. Потом посмотрели на хозяина.

— Он никогда не бил нас, — прошептала старшая. — Ни разу.

— Но мать била, — добавила младшая. Она почувствовала себя немного свободнее. Настолько, что даже смогла легко усмехнуться. — Очень часто. Но не сильно. Я не помню, чтобы когда-нибудь оставались следы.

Мужчина покачал головой.

— Что за глупый способ воспитания детей? В особенности девочек?

Но вопрос, очевидно, был риторическим. Он снова улыбнулся, и сестры впервые отметили причудливый юмор, который, казалось, прятался где-то в глубине души их нового хозяина.

Он шагнул к старшей сестре и дотронулся до ее щеки указательным пальцем.

— Этот — худший. Он уродует твое лицо. Кто это тебя так?

— Владелец борделя. — Хозяин удивленно хмыкнул.

— Глупо, — произнес он задумчиво. — Вредит делу.

— Он очень на меня разозлился. Я… — Она колебалась, вспоминая о случившемся. — У нового клиента были… необычные требования. Я отказалась…

— А-а, — хозяин провел мизинцем по шраму, от уха до уголка рта.

— Думаю, собираясь ударить меня, он забыл, что у него на руке большой перстень.

— А-а. Да, я помню перстень. Вероятно, тот самый, что был у него на пальце, когда мы заключали сделку. Большой рубин в серебре?

Девушка кивнула.

— Отлично, — сказал хозяин. — Тебя легко запомнить. — Он повернулся к младшей сестре. Положил руку ей на плечо, повернув девушку боком. Указательным пальцем провел по тонким полосам у нее на спине.

— У тебя худшие — эти. Откуда они?

Она объяснила. Рассказ походил на рассказ старшей сестры, только в ее случае потрудился главный сутенер, а не владелец борделя. И кнутом, а не перстнем.

— А-а. Да, думаю, я и его встречал. Невысокого роста, плотного телосложения. На левой руке не хватает мизинца, так?

Две сестры кивнули. В ответ новый хозяин тоже кивнул один раз. Резко.

— Отлично. — Он отступил на шаг.

— Кто-то из вас умеет писать?

Теперь обе сестры совершенно ничего не понимали. Этот мужчина оказался самым странным клиентом, который им когда-либо попадался. Но…

По крайней мере пока он не казался опасным. Первой заговорила младшая:

— Не очень хорошо.

— Отец учил нас, — добавила старшая. — Но с тех пор прошло много времени. Несколько лет.

Впервые обе сестры поняли, что не могут больше сохранять невозмутимость. Нахлынули воспоминания об отце. В глазах блеснули слезы.

Мужчина на мгновение отвел взгляд. Сестры воспользовались возможностью, чтобы быстро сморгнуть слезы. Не стоило оскорблять нового хозяина.

Они услышали, как он тихо фыркнул.

— Обучал своих дочерей! Это просто скандально! — Он еще раз фыркнул. И снова девушкам показалось, что он так странно шутит. — Но что еще ожидать от…

Хозяин замолчал и снова посмотрел на них.

— Через несколько дней напишите письмо. Как сможете. — Заметив неуверенность на их лицах, он небрежно махнул рукой. — Меня не волнует то, что оно будет безграмотно. На самом деле, так даже и лучше.

Он бросил взгляд на тюфяк и спящего с краю ребенка.

— Нам четверым будет тут тесновато. — И снова он слегка улыбнулся. — Но, боюсь, ничего не поделаешь. Надо поддерживать видимость.

Двигаясь с вызывающей беспокойство легкостью и быстротой, он проскользнул мимо девушек и устроился на соломенном тюфяке. Он лег на противоположную от ребенка сторону. Потом похлопал ладонью по середине тюфяка.