Дэвид Дрейк - Щит судьбы

— Вы получили приказ. Выполняйте.

Гермоген и Ашот ушли, очень поспешно. Если бы за ними наблюдал неблагосклонно настроенный зритель, он сказал бы, что они поспешно скрылись. Мгновение спустя за ними последовал Зенон. Однако значительно медленнее. Шагал он очень гордо.

Евфроний тоже собрался уйти. Но, сделав три шага, остановился. Он колебался, затем повернулся.

— Да? — спросила Антонина.

Сириец откашлялся.

— Мои гренадеры тоже не натренированы ни на что, кроме… убийства людей. А гранаты приносят еще больший урон, чем стрелы. И одновременно большему количеству людей. Я не понимаю, как ты ожидаешь от меня…

Антонина рассмеялась.

— Евфроний! Расслабься!

Она подошла к нему, успокаивающе улыбнулась и положила руку ему на плечо.

— Во-первых, тебе не придется иметь дело с толпой. Ты будешь иметь дело с бандами. В той своре не найдется ни одного невинного наблюдателя, поверь мне. Это будут головорезы, обычно болтающиеся у ипподрома, желающие крови евреев. Это воры, насильники, убийцы — никто больше.

Следующие слова прозвучали почти как рычание.

— Убей столько, сколько сможешь, Евфроний. Чем больше, тем лучше. А затем пусть Трифиодорос и его пехотинцы повесят тех пленников, которых вы возьмете. На месте. Никакой жалости. Никакой. Если вы покроете окраины квартала Дельта кишками, кровью, мозгами и трупами, вы сделаете меня очень счастливой женщиной.

Евфроний вздохнул с облегчением.

— О! — сказал он. Затем добавил с дикой улыбкой: — Вот это Мы можем сделать. Нет проблем.

Теперь он тоже поспешил из комнаты. Антонина осталась с Феодосием.

Мгновение они с новым патриархом просто смотрели друг на друга. Во время предшествовавшей дискуссии Феодосий ничего не сказал. Но его беспокойство было для Антонины очевидным. Теперь беспокойство ушло. Но она была не уверена, какая эмоция его заменила. Феодосий очень странно на нее смотрел.

— Тебя что-то беспокоит, патриарх?

— Совсем нет, — ответил Феодосий и покачал головой. — Я просто… как бы мне объяснить? — Он улыбнулся. — Наверное, можно сказать, что я думал о божественной иронии. Это аспект Высшей Сущности, который большинство теологов просто упускают из вида по моему опыту.

Антонина нахмурилась.

— Боюсь, я не…

— Когда фанатик Павел называет тебя вавилонской блудницей, он демонстрирует свою необразованность. На самом деле свою глупость. Суть Христа в его милосердии, Антонина. И кто в этом хаосе, называемом Александрией, может найти милосердие — кроме женщины, которая понимает разницу между грехом и пороком?

Антонина все еще хмурилась. Феодосий вздохнул.

— Я не очень хорошо объясняю свою мысль. Давай я просто скажу: я очень рад, что ты здесь, ты, а не кто-то другой. Кто-то, полный лицемерия, самодовольства и уверенности в своей правоте.

Она перестала хмуриться, вместо этого на лице появилась несколько грустная улыбка.

— Наверное, я переняла у своего мужа несколько искривленный взгляд на вещи. Хитроватый и искривленный.

— Хитроватый? Возможно. — Патриарх повернулся, собираясь уйти. — Но я напомню тебе, Антонина, что виноградная лоза совсем не прямая. Она изгибается и переплетается. Тем не менее она дает самый ценный в мире фрукт.

Оставшись совсем одна, Антонина медленно вернулась к трону и села. Ей долго не удастся насладиться отдыхом, потому что она собиралась встать вместе с катафрактами, которые будут прикрывать спины рыцарей-госпитальеров. Через несколько минут ей придется надеть собственные доспехи. И весь день в них ходить, под горячим египетским солнцем. Она сморщилась, думая о том, как будет жарко и неприятно телу под доспехами. Но ей требовалась эта минута в одиночестве. Вспомнить хитроватую улыбку мужа, его извилистый разум — и прямую душу. Вспомнить находящегося далеко мужа.

— Береги себя, — прошептала она. — О, пожалуйста, береги себя.

Евфрат.

Осень 531 года н.э.

— Это смехотворно! — рявкнул Велисарий. — Это не «безопасно», это абсурдно!

— Мы поклялись, полководец, — торжественно сказал Анастасий.

— Самому персидскому императору, — добавил Валентин, пытаясь (но ему это не очень удавалось) выглядеть должным образом — печально и мрачно.

Велисарий гневно смотрел на них обоих. Затем перевел гневный взор на врага, находящегося на некотором удалении.

Вообще-то на довольно значительном расстоянии. Велисарий вместе с Анастасием и Валентином стояли на вершине искусственной горы из камней, которые кушаны вытащили из Нехар Малки.