Юрий Иванович - Рай и ад Земли

– Она самая. – Дин уже еле сдерживал раздражение. – Но мы-то представились…

Утопающий по колено в каучуке мужчина горделиво расправил плечи:

– Меня зовут Аристарх! И я здесь занимаю должность старшего пастуха. Заодно веду надзор за «прилетающими» и помогаю им адаптироваться к здешней каторге.

– Значит, все-таки здесь каторга! – хмыкнул Торговец. – И я с первого раза могу догадаться, кто такие «прилетающие». Ну а развязывать вы нас будете?

– А зачем? – неподдельно удивился Аристарх. – Наверняка вы и так уже свободны. Относительно, конечно… Ленари, Берта! Отпустите их!

Чудовище в тот же момент выполнило команду и, почти не делая шага в сторону, с ленивой грацией завалилось на бок. Может, набегалось и устало? Но от этого движения упругая поверхность каучука среагировала вздутием на близлежащем пространстве, и Дина буквально подбросило в воздух. Непроизвольно расставляя руки для равновесия, он почувствовал, что от веревок почти ничего не осталось. А потом и увидел, что только истлевшие обрывки виднеются на месте его недавней «лежки». Несколько раз подскочив на непривычном батуте и с трудом пользуясь затекшими конечностями, ему наконец удалось остановиться и замереть в положении ползущего с попойки ежика. В пределах видимости оказался и Бонзай, пребывающий точно в таком же положении. Другой монстр тоже лежал возле него с полным равнодушием. Но молодой монарх быстрее оценил и новую угрозу для своего внешнего вида:

– Ой! Что это с моими брюками?! Они напоминают рыбацкую сеть!

Примерно то же самое творилось и с одеждой Динозавра. Она прямо на глазах покрывалась густой сетью дырочек, и эти дырочки расползались в стороны, как затяжки на женских колготках. Мало того! Их добротные сапоги из лучшей кожи тоже стали поддаваться непонятному разлагающему эффекту, и, пока новые каторжане пытались научиться стоять на ногах, почти вся их одежда опала с тел осыпающейся трухой. Но и этого оказалось мало! Пояса с оружием стали истончаться, а когда Бонзай схватился за свой кинжал, то не сдержался и закричал в отчаянии: его любимое, проверенное в бою оружие сломалось как картонное. А остатки некогда сверхпрочной стали клинка истончались с той же скоростью, что и толстые кожаные пояса.

– Да что это у вас такое происходит! – возопил молодой монарх, в последний момент выковыривая из трухи драгоценные камни, которые были вделаны в рукоять и, кажется, оказались единственным неживым веществом из внешнего мира, которое здесь не разрушалось.

В ответ старший пастух патетически воскликнул:

– Добро пожаловать на каторгу Зеленый Дым! Забудьте как об одежде, так и о любом оружии.

Торговец с неприятным волнением попытался нащупать во внутреннем кармане куртки пистолет. И с изумленным мычанием вытащил пробитое пальцами жалкое напоминание убийственного вороненого оружия.

Единственным, что не поддалось воздействию вездесущего мерзкого дыма, оказалась ткань иномирских защитных сюртуков. А благодаря солидной длине одежды у новых каторжан оказались прикрытыми не только голые задницы, но и мужское достоинство.

И именно пуленепробиваемые куртки поразили Аристарха более всего.

Пока оба друга возмущенно ругались и лихорадочно ощупывали карманы, старший пастух осторожно приблизился к Дину и с благоговением потрогал свободно свисающую на теле ткань.

– Бесподобно! Невероятно! – шептали его подрагивающие губы.

Тем временем Торговец уже сообразил, что еще что-то из имеющихся у него вещей можно спасти. Причем делал он это не из отчаяния или из-за безвыходности положения – он уже был уверен, что в любой момент может отсюда уйти. Просто ему стало невероятно интересно обследовать это место, прежде чем покинуть его. Он потребовал у Бонзая остатки пистолета и поспешно сунул в тот карман, куда уложил и свой, бормоча при этом:

– Мне кажется, порох должен остаться… А линзы? Где твой бинокль?

Пластмасса корпусов тоже не выдержала контакта с зеленым дымом, хотя по сравнению с металлом поддавалась таинственной коррозии с намного большим сопротивлением. Все равно линзы вскоре оказались на ладони у Торговца и были отправлены в карман куртки. И только после того, как он убедился в собственной полной босоногости, поднял дотлевающую подошву сапога и требовательно уставился на замершего Аристарха:

– Весело тут у вас живется! Благо женщин нет.

– Почему же нет? – в некоей прострации отозвался старший пастух, так и не сводя своего взгляда с уникальных камзолов. – Есть. И даже больше, чем мужчин.