Вадим Назаренко - Энигма. В плену желаний

— Уж лучше пусть будет закрыта эта тайна, чем откроются ворота в северную тюрьму — заметил ему один из заключенных и многозначительно поднял указательный палец над головой.

Больше никто ни чего не сказал, и все спокойно, легли спать, вот только уснуть никто так и не смог.

— Ну, и что здесь опять — голос, напоминающий лязг железа принадлежал маленькому брюзгливому старикашке с морщинистым лицом. Одет он был в потрепанный серый халат, на лысой голове кое-как нахлобучивался повидавший виды медицинский колпак.

— Да, так мелочи — ответил ему высокий стройный эльф с орлиным взором — ничего особенного, просто вновь необходима твоя помощь.

Старик-лекарь косо взглянул на Нэкроста. По его виду было ясно, что этот Перворожденный ему уже порядком надоел. Так и было, эльф, в отличие от других начальников тюремных деревень, слишком часто обращался к лекарю за помощью.

Едва Нэкрост подошел к старику, как следом за ним в просторную комнату лазарета внесли носилки с трупом гнома и избитым человеком. Лекарь безразлично посмотрел на них.

— И вновь кровавые тела умирают от подагры — издевательски произнес он.

— Нет — так же спокойно ответил эльф — лучше пусть от простуды.

Старик подошел к «больным» поближе и внимательно осмотрел их, чтобы выявить симптомы.

— Ну, этот еще жив — он пренебрежительно ткнул Влада ногой, — а того, со штырем в глазу, хе-хе, извел кашель и сильный жар.

— Мне все равно, что ты напишешь в отчете, — отмахнулся от него Перворожденный — главное, не правду.

— Я смотрю Нэкрост, ты все еще никак не справляешься с трудовыми обязанностями, зачем нам, скажи, такой работник. Может мне написать правду, а? Тогда тебя отправят охранником на Север — язвил старик — Ты сам подумай, там не так уж и плохо как рассказывают. Постоянный, легкий морозец, земля вокруг припорошена светло-белым, и пушистым как вата снежком. Чудесная картина одним словом, не работа, а просто сказка.

Лекарь изобразил очень мечтательный вид. Перворожденный прекрасно знал, что он не успокоится пока не получит то чего ждет. Рука Нэкроста нырнула за пазуху, и в следующие мгновение на круглый стол лекаря с приятным, для каждого, звоном упал небольшой мешочек с золотом.

Старик деловито взглянул на него и задумчиво почесал бороду.

— Должно быть, хе-хе, ты у нас еще послужишь, а на Севере как нибудь и без тебя обойдутся, — проговорил старик — Ты, если что не стесняйся, приходи, я тебе гляди, еще пригожусь.

— Работай, надо будет, приду, только к тебе и не к кому другому — иронично произнес Нэкрост, ведь этот лекарь был единственным на весь золотой прииск.

Эльф, развернулся и спокойно отправился восвояси, носилки с гномом унесли следом. Лекарь сел за письменный стол и, достав чистый лист бумаги, принялся сочинять заключение о смерти.

Такая работа в его практике была не редкостью. Нэкрост, очень часто приходил к нему, с просьбой дать заключение о смерти узника, в связи с неизлечимой болезнью. Занимался этим начальник тюремной деревни, потому что за каждую драку со смертельным исходом, вполне можно было и должности лишиться. Господин Аркентон не любил происшествия в тюрьмах.

И вот лекарь написал заключения. Прочитав его, он покачал головой и, смяв бумагу в комок, выбросил ее в мусорную корзину. Так произошло и после написания второй версии смерти.

Когда же он переписал его уже в третий раз ему, наконец-то, понравилось, после чего заключение было положено в личное дело заключенного Мариона.

— Да уж — произнес старик — я, наверно, скоро стану профессиональным писателем с этим Нэкростом, или же разбогатею — лекарь открыл мешочек, доверху наполненный золотом, взвесив его на ладони, он заключил, что тут примерно на тысячу дуналов потянет.

Прошел месяц. Владу, после того как он вылечился от сильнейшей «простуды», сделали внушение и, как ни в чем не бывало, вернули обратно в лагерь. В бараке никто не решался задавать ему лишних вопросов, так как и им объяснили, что об этом происшествие стоит забыть, а вопросы, как известно, порождают интерес. В общем, от той далекой ночи осталось лишь бурое пятно крови на полу, которое упрямо не желало выводиться.

В душе Влад, после той ночи, в корне изменился. Он твердо задался идеей совершить побег. Вот только тут есть одно затруднение — бежать одному бессмысленно, а предлагать сокамерникам, дело гиблое. Они уже показали слабость, и Влад считал их безропотными овечками, не готовыми на решительное действие, и которые абсолютно безразличны к дальнейшей судьбе.