Елена Лирмант - Огенная Лисица и Чёрный дракон

Вечерние разговоры, стали для меня чем-то необходимым, без чего просто нельзя быть. Раньше у нас не было времени поговорить. Ночью нам было не для словесных излияний, а днем каждый был занят своим делом. Зато сейчас, у нас появилось время. Мы говорили, и говорили, спорили и спорили, и если мне удавалось убедить в чем-то Чёрного дракона, и он, посмотрев на меня, говорил: — В этом что-то есть!

Я была счастлива до одурения. Никогда не думала, что можно быть счастливой только потому, что к твоему мнению прислушивались.

И все было просто прекрасно, но чем ближе приближалось время родов, и чем больше становился мой живот, тем явственней во мне просыпался страх перед ожидающей меня болью, которую я боялась всегда. Меня стало все раздражать, несколько раз я просила Дара не прилетать, дать мне возможность побыть одной. Но он упрямо следовал данному им слову. И вот настал день, вернее вечер, когда я поняла, началось! Чтобы не испугать Чёрного дракона, я все-таки применила магию, и погрузила его в сон. А сама, поддерживая живот одной рукой, и держась за поясницу, которая тянула дикой болью, направилась в дом к Дайне. Увидев меня, она спокойно улыбнулась: — Хозяин, — крикнула она, — готовь лохань.

Потом была боль, хруст раздвигающихся костей, но на предложения Дайны покричать, чтобы мне было легче, только мотала головой. Я не хотела, чтобы услышал Дар, чтобы он видел меня взъерошенную, в слезах, мокрую как курицу. И я только стонала. И вот последний миг, и детский крик. Дайна показала мне что-то красное, кричащее:

— У тебя сын, — сказала она, и понесла его куда-то. А я, провожая взглядом орущего человечка, вдруг подумала, что не смогу любить его, ведь он принес мне столько страданий. И еще, что ни за что, ни за какие коврижки, больше этого не повториться. И вообще запрещу Дару даже прикасаться ко мне, так как повторение этого ужаса больше не выдержу.

Дайна унесла меня на кровать, и, откинувшись на подушку, я дала волю слезам. И что я теперь буду делать с этим человечком? Зачем он мне? Я была свободной как птица, а теперь должна буду все время быть с ним. Разве это справедливо?

Дверь открылась, и вошла жена Медведя, неся на руках завернутый в рубаху Дара сверток. Подойдя ко мне, она, улыбаясь, спросила:

— Хочешь, скажу, о чем ты сейчас думаешь?

Я даже вздрогнула, этого только не хватало, чтобы она знала мои мысли, но Дайна продолжала: — По первому разу, мы все думаем об одном, что никогда этого не повториться, и что больше муж ко мне не подойдет.

Меня будто ошпарили кипятком. А она засмеялась: — Смотри, сейчас будет чудо! Возьми сына и поднеси к груди.

Она помогла мне уложить сверток, и подтолкнула его рот к моей груди, он так вцепился, что я даже вскрикнула от боли:

— Мамочка!

— Теперь ты сама, мамочка, — усмехнулась она.

А я осторожно отодвинула, от шеи ребенка рубаху Чёрного Дракона, (чтобы оградить ребенка от всяких болезней, мальчиков заворачивали в ношенные рубашки отцов, а девочек в нижние рубашки матерей, считалось, что эти вещи пропитаны силой родителей, и являются оберегом) и меня прошиб пот. На его шее не было знака дракона. На его шее, под нежной розовой кожей темные жилки образовали голову тигра. Все! Теперь Дар бросит меня, это точно. Он так хотел наследника. А я ему родила тигренка. Мелкая дрожь пробежалась по телу, страх сдавил горло, и мальчик вдруг заплакал, отодвинувшись от меня. Он был такой хрупкий, такой беззащитный, и его карие глазенки, как у его отца, заволокло слезами, что я прижала его к себе.

— Ну, ну, — прошептала я, — не надо плакать. Кем бы ты ни был, я тебя в обиду не дам.

— Ну, вот, а боялась, что любить не будешь, — похлопала меня по плечу Дайна! — Все мы такие, — вздохнула она. — Дурехи молодые! Сама такой была. Ну, хватит, все равно у тебя пока молока нет, — сказала она, и взяла сына, но он закричал еще сильнее.

— Ишь, какой, только на свет появился, а уже требует своего. Ладно, дай ему вторую грудь.

— Ой, — вскрикнула я, когда он опять вцепился в меня.

— Что с Мэриэллой? Где она? — дверь с шумом распахнулась, и влетел испуганный Чёрный дракон. Остановился.

— Дар, он кусается, — чуть не плача пожаловалась я.

— У тебя сын, Владыка, — сказала Дайна.

Дар подошёл ко мне, посмотрел на ребенка, и отодвинул свою рубашку от его шеи. Во мне все сжалось. Я опять испугалась. И снова сынишка откинул голову и заорал.

— Это не дракон, — убедился Дар.

— Это тигренок, — пролепетала я.

— Конечно, тигрёнок. Иначе и быть не могло, — улыбнулся он и поцеловал меня в голову, — долгожданный наследник Раста, шумный, как его дед!