Кассандра Клэр - Город костей

Внезапно Клэри вспомнила свой сон:

— А в Городе стекла когда-нибудь проводились… танцевальные вечера?

— Каждую неделю. Танцы меня не интересовали, а Джослин ходила. И Валентин тоже. — Ходж усмехнулся. — А я рвался к знаниям, целыми днями просиживал в библиотеке. Книги в этой комнате — лишь малая часть сокровищ, которые хранятся там. Когда-то я хотел стать одним из Безмолвных Братьев, но теперь, после того что я натворил, меня уже не допустят.

— Очень жаль, — смущенно произнесла Клэри. Странный сон не шел у нее из головы. Интересно, а был ли в танцевальном зале фонтан с русалкой? И была ли на Валентине белая рубашка, сквозь которую просвечивали руны?

— Можно мне взять фотографию? — спросила Клэри.

Ходж на мгновение заколебался.

— Только не показывай ее Джейсу. Ему и так приходится нелегко.

— Конечно. — Клэри прижала снимок к груди. — Спасибо.

— Не за что. — Ходж вопросительно посмотрел на нее: — Ты меня искала?

— Просто хотелось узнать, нет ли новостей из Конклава. Про Чашу… и маму.

— Сегодня утром я получил короткое сообщение.

Клэри с нетерпением спросила:

— Они прислали Охотников?

Ходж глядел куда-то в сторону:

— Да, прислали.

— А почему они не приехали сюда?

— Есть подозрение, что за Институтом следит Валентин. Чем меньше он знает, тем лучше. — Заметив, как вытянулось лицо Клэри, Ходж вздохнул: — Прости, Кларисса, но больше ничего рассказать не могу — Конклав мне до сих пор не доверяет. Увы, я не в силах тебе помочь.

В его голосе прозвучала такая глубокая печаль, что Клэри не решилась продолжать болезненную тему.

— А я как раз за помощью пришла. У меня бессонница. Все время разные мысли лезут в голову. Хотела попросить…

— Нервное перенапряжение. Сейчас принесу тебе кое-что, — ласково произнес он. — Подожди здесь.

От настойки, которую дал ей Ходж, исходил приятный запах можжевельника и листвы. По пути Клэри периодически открывала флакон, чтобы вдохнуть чудесный аромат. Когда она очутилась на пороге своей спальни, флакон, к сожалению, был открыт. Клэри вскрикнула от изумления: на кровати валялся Джейс и разглядывал ее блокнот для рисования. От неожиданности девушка выронила флакон. Он запрыгал по полу, бледно-зеленая жидкость растеклась по деревянным доскам.

— Оп-па! — Джейс отложил блокнот и уселся на кровати. — Надеюсь, там не было ничего ценного?

— Было! Успокоительная настойка! — сердито ответила Клэри.

— Жаль, что Саймона нет — он бы тебя мигом усыпил своей занудной болтовней.

Клэри уселась на кровать и взяла блокнот:

— Вообще-то я никому не разрешаю смотреть мои рисунки.

— Почему? — Джейс выглядел таким взъерошенным, словно только что проснулся. — Ты неплохо рисуешь. А некоторые рисунки вообще отличные.

— Этот блокнот — мой дневник. Хоть я и не записываю свои мысли, а зарисовываю их, все равно это очень личное.

Джейс сделал обиженное лицо:

— Дневник в рисунках, и меня там нет? А как же бурные фантазии?

— Неужели в тебя влюбляются все девчонки?

Он сразу сдулся:

— При чем тут любовь? Скорее…

— А ты не пытайся постоянно играть роль очаровашки, — посоветовала Клэри. — Представляешь, насколько легче будет — всем?

Джейс рассматривал свои руки, маленькими белыми шрамами уже похожие на руки Ходжа, хотя кожа на них была пока еще более молодая и без морщин.

— Если ты устала, я могу помочь заснуть… Хочешь, расскажу сказку?

— Ты серьезно? — изумилась Клэри.

— Как никогда.

Джейс выглядел почти печальным. Клэри положила блокнот на тумбочку и, улегшись в кровать, свернулась клубочком:

— Ну, хорошо.

— Закрой глаза. Жил-был мальчик…

Клэри тут же перебила:

— Сумеречный охотник?

— Конечно. — В голосе Джейса промелькнула горечь. — Когда мальчику исполнилось шесть лет, отец подарил ему сокола. Папа сказал ему, что соколы — хищники, они убивают других птиц. Это небесные Сумеречные охотники.

Мальчик и сокол невзлюбили друг друга. Острый клюв птицы пугал мальчика, а блестящие глаза как будто все время следили за ним. Стоило мальчику подойти поближе, как сокол тут же набрасывался на него и ранил клювом и острыми когтями. Целыми неделями руки мальчика не заживали. Сокол жил на воле больше года, и теперь его уже невозможно было приручить, но мальчик старался изо всех сил, потому что так велел папа. Он проводил с соколом все свое время, разговаривал с ним, не давая уснуть: ведь усталую птицу приручить легче.