Кассандра Клэр - Сумеречные охотники. Город праха

Завернувшись в куртку Саймона и прислонившись к паровой трубе, Майя провалилась в тревожный сон.

Саймон следил за лучами света, падающими из иллюминатора, и безуспешно пытался понять, сколько прошло времени. Обычно он пользовался часами на телефоне, но телефона он не нашел, сколько ни шарил по карманам. Должно быть, уронил, когда Валентин вломился в комнату.

Впрочем, его занимали вопросы гораздо более серьезные, чем который час. Во рту пересохло, и горло уже горело от жажды — необычной жажды, знакомой только вампиру.

Требовалась кровь. При мысли о бутылках, оставшихся в холодильнике у кровати, вены начинали гореть, как натянутые под кожей серебряные провода.

— Саймон?

Майя проснулась и подняла голову. На щеке у нее белели вмятины от неровной трубы, на которую она опиралась. Саймон смотрел, как вмятины постепенно розовеют по мере того, как кровь приливает к лицу.

— Что?

— Долго я спала?

— Часа три, может, четыре. Сейчас уже, наверное, вечереет.

— Ого! Спасибо, что охранял.

Вообще-то Саймон и не думал никого охранять, просто сидел, погрузившись в свои мысли.

— Не за что, без проблем, — отозвался он, ощутив легкий укол совести.

— Саймон?

— Да?

— Знаешь, конечно, ужасно, что ты здесь оказался, но я очень рада, что ты со мной.

Саймон растянул пересохший рот в улыбке; нижняя губа тут же треснула, на языке почувствовался вкус крови. В животе заурчало.

— Спасибо.

Майя наклонилась вперед. Ее светло-янтарные глаза как будто меняли оттенки при движении.

— Ты можешь до меня достать? — спросила она, протянув руку.

Саймон потянулся ей навстречу, гремя цепью, сковывающей лодыжку. Кончики их пальцев соприкоснулись…

— Как трогательно!

Саймон одернул руку. Голос, раздавшийся из тени, был спокойным, сдержанным и каким-то неуловимо чужим. Майя посмотрела на человека, стоявшего в дверном проеме, и явственно побелела.

— Неужели Дети луны и ночи решили оставить давнюю вражду?

— Валентин, — прошептала Майя.

Саймон молчал, не в силах отвести взгляд. Следовательно, это и есть отец Клэри и Джейса? В таком случае, они оба на него непохожи. Копна серебристобелых волос, горящие черные глаза… Впрочем, Клэри могла унаследовать от него резкие черты лица и разрез глаз, а Джейс — лениво-высокомерную грацию движений. Больше у них не было ничего общего — Валентин отличался высоким ростом и могучим телосложением.

Грудь крест-накрест перехватывали широкие кожаные ремни с серебряными пряжками, в наспинных ножнах лежал меч с массивной рукоятью. Еще один ремень опоясывал талию, и на нем сверкало такое количество ножей, кинжалов и узких стилетов, которому позавидовал бы любой мясник. Оружия хватило бы на целый взвод, но, несмотря на весь этот арсенал, Валентин ступал по зеленому железному полу легче кошки.

— Вставай, — сказал он Саймону. — К стене.

Саймон вскинул подбородок. Он почувствовал на себе перепуганный взгляд Майи… и вдруг накатило желание всеми силами защитить ее. Нет, с Майей ничего не случится — только через его труп!

— Так вы и есть отец Клэри? Теперь понятно, почему она вас терпеть не может.

Лицо Валентина было бесстрастно, почти неподвижно. Едва разомкнув губы, он спросил:

— И почему?

— Потому что вы явно помешанный, — объяснил Саймон.

Валентин улыбнулся — одними губами, более на его лице не дрогнул ни один мускул, — и поднял руку, сжатую в кулак. Саймон непроизвольно отшатнулся. Однако Валентин не стал его бить. Он разжал пальцы, и на широкой ладони оказалась горсть мерцающего порошка, похожего на театральные блестки. Валентин повернулся к Майе и дунул на ладонь в гротескной пародии на воздушный поцелуй. Порошок полетел на Майю, как рой мерцающих пчел.

Майя заметалась на цепи, хватая ртом воздух и безуспешно пытаясь уклониться. Крик превратился в плач.

— Что вы с ней сделали?! — заорал Саймон.

Он вскочил на ноги и бросился на Валентина, но предательская цепь не дала ему сделать и пары шагов.

Улыбка Валентина стала шире.

— Это серебряный порошок. Он обжигает ликантропов.

Майя скорчилась клубком на полу, тихо всхлипывая. Из ужасных ожогов на руках сочилась кровь.

У Саймона снова заурчало в животе, и он отступил к стене, испытывая отвращение к самому себе и всему происходящему.

— Какой же вы гад! — выкрикнул он, глядя, как Валентин равнодушно стряхивает с пальцев остатки порошка. — Она вам ничем не угрожает! Она сидит на цепи! Опомнитесь, ради…