Кассандра Клэр - Сумеречные охотники. Город праха

Вот только я ненавижу перемены, подумала Клэри и глубоко вздохнула, набираясь смелости.

— Люк, Валентин сказал мне одну вещь… тогда, на корабле. Про то, что…

— За словами «Валентин сказал» не может последовать ничего хорошего, — пробормотал Люк.

— Может быть. Но это касалось тебя и мамы. Валентин сказал, что ты ее любишь.

Воцарилось молчание. Машина встала в пробке. Мимо прогромыхал поезд. Наконец Люк произнес:

— Ты считаешь, что так и есть?

— Ну, не знаю… — Клэри чувствовала повисшее в воздухе напряжение и постаралась тщательно подобрать слова. — Вообще-то Валентин упоминал об этом и раньше, но я полагала, что это все от злобы и ненависти, и пропустила его слова мимо ушей. А в этот раз все-таки задумалась. Ведь на самом деле же непонятно, почему ты всегда находился рядом, почему стал мне настоящим отцом. Летом мы приезжали жить в твой загородный дом. Ни ты, ни мама больше ни с кем не встречались. Может, вы все это время были вместе и просто таились? Может, боялись, что я слишком маленькая и не пойму или начну задавать вопросы об отце? Но теперь-то я не маленькая, и мне можно все рассказать.

Снова повисла тишина. Пикап медленно полз в плотном потоке машин. Люк барабанил пальцами по рулю, щурясь на солнце.

— Ты права, — признался он наконец. — Я люблю твою маму…

— Так это же здорово! — воскликнула Клэри, стараясь поддержать его, хотя у нее в голове не укладывалось, как люди в таком возрасте могут в кого-то влюбляться.

— …только она про это не знает, — закончил Люк.

— Не знает?! — переспросила Клэри, всплеснув руками. К счастью, кофе она успела выпить. — Как не знает? Ты ей не сказал?

— Ну, в общем, нет, — ответил Люк, утопив педаль газа. Машину тряхнуло.

— Почему?

Люк вздохнул и поскреб колючий подбородок:

— Не представилось подходящего случая.

— Это очень неубедительная причина!

Люк хмыкнул:

— Пожалуй, но это правда. Я понял, что влюблен в Джослин, когда мне было столько же, сколько сейчас тебе, — шестнадцать. Как раз тогда мы сдружились с Валентином. С ним я соперничать не мог. Я даже в какой-то мере обрадовался тому, что она выбрала Валентина. Думал, что если она будет не со мной, то, по крайней мере, с кем-то, кто ее достоин. Когда я понял, как ошибался, было уже поздно. Когда мы вместе бежали из Идриса, она носила под сердцем тебя. Я предложил ей выйти за меня замуж, обещал заботиться о ней. Сказал, что мне не важно, кто отец ребенка, я буду воспитывать его как родного. Джослин решила, что я предлагаю это из жалости. Я не мог убедить ее, что мной движут совершенно эгоистические соображения. Она отказалась быть обузой и в Париже покинула меня, а я вернулся в Идрис. Однако покоя я не нашел, потому что потерял часть себя. Этой частью была Джослин. Мне снилось в кошмарах, что она в беде и зовет меня… В конце концов я отправился ее искать.

— Я помню, как она обрадовалась, когда ты нас нашел, — пискнула Клэри.

— И да, и нет. Я напоминал ей обо всем, от чего она бежала и о чем хотела забыть. Она позволила мне остаться, взяв с меня обещание, что я порву связи со стаей, с Конклавом, со всем, что осталось в Идрисе. Я хотел бы жить вместе с вами, но Джослин боялась, что превращения в волка будет невозможно от тебя скрыть. Поэтому я купил книжный магазин, взял другое имя и сделал вид, что Люциан Греймарк умер. В какой-то степени так и было.

— Ты и в самом деле очень многим пожертвовал ради мамы. Ты отказался от всей своей жизни!

— Я мог бы сделать гораздо больше, — сухо сказал Люк. — Но Джослин хотела во что бы то ни стало держаться как можно дальше от Конклава и нежити. Что бы я ни делал, я все равно остаюсь оборотнем, живым напоминанием о былом. Кроме того, Джослин категорически не хотела, чтобы ты узнала о своем происхождении. Я не одобрял регулярных походов к Магнусу, когда тебе стирали память, но она настаивала. И прогнала бы меня, если бы я попытался вмешаться. И конечно же она никогда не согласилась бы выйти за меня замуж — если бы ты узнала, что я оборотень, рухнули бы те хрупкие стены, которые она столько лет возводила между собой и незримым миром. Я не мог с ней так поступить, поэтому молчал.

— И ты никогда-никогда не говорил ей о своих чувствах?

— Твоя мама — женщина неглупая, — сказал Люк спокойно, однако в его голосе слышалось некоторое напряжение. — Она наверняка понимает. Я предлагал ей выйти за меня замуж. Хотя она отказывала очень мягко, я четко сознал: она прекрасно знает о моих чувствах, но не разделяет их.