Кассандра Клэр - Сумеречные охотники. Город стекла

Саймон затрясся, и Клэри взяла его за руку. В этот момент Валентин остановился на ступеньках подиума и бегло взглянул на Клэри, совершенно не заметив Саймона.

— Люциан. — Взгляд Валентина уперся в ликантропа.

Люк смотрел на Валентина, не отводя глаз. Впервые оборотень с ренегатом сошлись под одной крышей с того памятного дня у Ренвика, когда Люк едва не погиб. Они были совершенно непохожи друг на друга: Люк — в заношенных фланелевых брюках и джинсовке; Валентин — в дорогом, стильном костюме. У Люка на щеках дневная щетина, а в волосах — седина; Валентину же на вид двадцать пять, лишь глаза холоднее и жестче, как будто годы постепенно превращают его в камень.

— Слышал, тебя пригласили в Совет, — сказал Валентин. — Вполне в духе утратившего изначальную суть Конклава, который только рад допустить в свои ряды полукровных дегенератов. — Говорил Валентин безмятежно, даже немного весело, отчего в его словах не слышалось яда. Не верилось, будто он способен такое сказать. — Кларисса, — Валентин обратил взгляд на дочь, — за ручку с вампиром. Когда все утрясется, я с тобой серьезно поговорю. Берешь в питомцы кого попало!

Саймон глухо зарычал, и Клэри сжала ему руку — сжала очень сильно, так что живой Саймон дернулся бы от боли. Но Саймон-вампир боли, казалось, не испытывал.

— Не смей, — прошептала Клэри. — Не смей.

Валентин уже забыл о них и взошел на подиум.

Оглядел толпу собравшихся:

— Сколько знакомых лиц. Патрик. Малахи. Аматис.

Аматис застыла, гневно сверкая глазами.

Инквизитор все еще пытался вырваться из хватки Консула. Валентин взглянул на него почти что весело:

— И даже Элдертри. Слышал, ты частично повинен в гибели моего старого друга, Ходжа Старквезера. Жаль его.

— Значит, признаёшь, — заговорил Люк. — Ты разрушил барьер и наслал на город демонов.

— Да, наслал. Могу еще, причем намного больше. Даже Конклав, каким бы глупым он ни был, ожидал моей атаки. Ожидал и ты, Люциан, правда?

Взгляд голубых глаз Люка оставался холоден, спокоен.

— Ожидал. Зачем пришел, Валентин? Торговаться или злорадствовать?

— Ни то ни другое. — Валентин оглядел молчавшую толпу. — Мне не за что с вами торговаться, — спокойно и громко продолжил он. — Нет и желания злорадствовать. Жаль чинить смерть нефилимам. В мире, где так нужны Сумеречные охотники, нас и без того осталось слишком мало. Правда, Конклаву это лишь на руку. Их идиотские правила на то и нацелены, чтобы стирать в пыль обычных нефилимов. Я решился на отчаянный шаг, ибо так было нужно. Я решился на него, чтобы Конклав ко мне прислушался. Сумеречные охотники погибли не из-за меня — из-за Конклава, не желавшего со мной считаться.

Валентин взглянул на Элдертри — Инквизитор побледнел и поморщился.

— Столь многие из вас когда-то состояли в Круге, — медленно проговорил Валентин. — К вам взываю и к тем, кто слышал о Круге и остался в стороне. Помните, о чем говорил я пятнадцать лет назад? Если мы не воспротивимся Перемирию, то Аликанте, наша бесценная столица, наполнится толпами слюнявых полукровок, выродков, которые топчут все, что нам дорого. Так и случилось. Гард обратился в прах, портал разрушен, по улицам шастают демоны, и нелюди, звериное отродье, пытаются командовать нами. Ну, друзья мои, враги и братья под ангелом, теперь-то вы мне верите? — Голос Валентина сорвался на крик: — ТЕПЕРЬ-ТО ВЫ МНЕ ВЕРИТЕ?!

Он оглядел толпу, ожидая ответа.

— Валентин, — разорвал тишину тихий голос Люка. — Разве ты не видишь, что натворил? Договоры, которых ты так боялся, не сделали нежить равной нефилимам. Не подарили нам места в Совете. Старые распри, непонимание сохранились. Тебе следовало больше доверять Конклаву, но ты не хотел — не мог! — и вот посмотри: ты сам подарил нам то единственное, что объединило нас. — Он попытался заглянуть Валентину в глаза. — Общего врага.

Бледное лицо Валентина вспыхнуло.

— Я не враг. Не для Охотников! Враг — ты. Пытаешься втянуть их в безнадежный бой. Думаешь, хилые демоны, напавшие на город, — единственное, что у меня было? Они лишь капля моей армии. Я могу призвать демонов больше и сильнее.

— Нас тоже будет немало. И нефилимов, и нежити.

— Нежити… — Валентин усмехнулся. — Вы обратитесь в бегство при первой настоящей опасности. Нефилимы — вот истинные, прирожденные воины, защитники мира. Вас же мир ненавидит. Не зря чистое серебро и солнце жгут Детей ночи.

— Мне солнце не помеха, — чистым, сильным голосом отозвался Саймон, позабыв про хватку Клэри. — Вот он я, стою на свету.