Дмитрий Воронин - Синее Пламя

А копейщики уже работали вовсю — взмах, удар, широкие наконечники вонзаются в плоть и тут же выдергиваются, иногда даже до того, как достигают жизненно важных органов. Недобитый враг куда менее опасен, чем застрявшее копье, нарушившее неприступную стену стальных жал.

Шенк отчаянно надеялся, что копейщики сумеют остановить мингов, а то и обратить их в бегство — беспочвенная надежда на грани ожидания чуда. Да это и было бы чудом…

Увы, чуда не произошло. Ровные ряды щитов и копий продержались от силы минут пять, нагромоздив перед собой с полсотни убитых, а затем сломались… Минги с воем ворвались в ряды «Волкодавов», рубя направо и налево. Воздух прорезал боевой клич Империи, затем сквозь грохот сталкивающейся стали, вопли раненых и стоны умирающих прорезался зычный клич:

— Ложись!!!

Все ратники, как один, рухнули на землю — в грязь, где смешалась пыль и кровь. Нет, не все — двое или трое замешкались, то ли не услышав команды в какофонии боя, то ли не решаясь припасть к земле, когда прямо перед лицом блестит вражеская сталь. Шенк услышал, как над головой страшно свистнули, уходя в свой короткий полет, стальные дротики, и тут же вскочил на ноги…

Залп был удачен — выпущенные в упор стальные снаряды пробивали по два, а то и по три тела сразу. Для мингов такой удар оказался полной неожиданностью, их сложно было напугать обычным оружием, они знакомы были и с обычными осадными машинами, но сметающие все перед собой стрелометы — это было ново, незнакомо, а потому страшно. Уцелевшие импершы отпрянули… давая возможность защитникам крепости подняться на ноги.

Если бы у них было время подумать, то они сразу бы поняли, что не понесли такого уж непоправимого урона. Залп стрелометов поразил не более четырех-пяти десятков солдат, да и то это было немалой удачей — слишком густы ряды наступающих, ни один дротик не пропал даром. Во второй раз они не отступят.

Темплар бросился вперед — пусть замешательство врага продлится еще мгновение, но этим надо пользоваться. Его меч врубился в чью-то жилистую шею, рядом зло сверкнула секира Штыря, с треском раскалывая пополам вовремя подставленный щит, а заодно и перерубая держащую его руку.

Сыпала искрами сталь, свистели над головой стрелы — но каждый ополченец, падая на землю — уже не по команде, сам, навсегда, — уменьшал число защитников, а мингов, казалось, становилось лишь больше… «Волкодавы» бились хорошо, куда лучше, чем можно было ожидать от плохо обученного ополчения, и все же они отступали, вернее, пятились под напором имперских штурмовиков, теряя и теряя людей. Доспехи Леграна уже были залиты кровью так, что почти не отличались цветом от изодранного алого плаща, кованый наплечник был пробит — лезвие, по счастью, не зацепило плоть, но рука слушалась плохо, поврежденная жестоким ударом. Но он упрямо оставался в первых рядах, вновь и вновь бросаясь на клинки и лезвия топоров.

Сквозь прорезь шлема он видел только отвратительные рожи врагов… и почти не замечал, как то с одной, то с другой стороны от него, словно молния, мелькает тонкий недлинный меч, отводя самые опасные выпады, а заодно срубая руки, вспарывая животы, а то и нанося неотвратимо смертельные удары. Синтия вертелась подобно маленькому смерчу, сейчас она уже не думала, что кто-то может что-то заподозрить, что-то понять… Человеку, которого она поклялась защищать, грозила нешуточная опасность, и она забыла обо всем. Возле них с Шенком громоздились груды мертвых и умирающих тел, но через завал лезли новые и новые отряды…

Битва уже кипела вокруг стрелометов, успевших сделать еще один залп, что смел пару десятков мингов с гребня каменной насыпи, а потом терц и его солдаты взялись за оружие, то ли не успевая, то ли не желая отступить в безопасное место. Да и был ли сейчас в Орхаене хоть один по-настоящему безопасный уголок?

Пот заливал глаза, меч с каждым взмахом становился все тяжелее, а скользкая от крови рукоять норовила вырваться из сжимающих ее латных перчаток. Широкая спина заслонила Шенка от рвущихся вперед мингов, жуткий взмах секиры снес голову особо ретивого штурмовика.

— Переведи дух, алый, — рыкнул Штырь, казалось, даже толком не вспотевший, хотя вряд ли можно было бы различить пот под кровавой маской, затягивающей лицо. Дыхание его было ровным, только глаз горел странным пламенем…

Шенк оперся на меч, чувствуя, с какой натугой воздух врывается в пересохшее горло. Мелькнула странная мысль — а почему одноглазый великан дал отдых ему, но не Синтии, которая сейчас рубилась плечом к плечу с бывшим разбойником и каждый выпад тонкой, хрупкой девушки был не менее смертоносен, чем убийственно точные удары тяжеленной секиры?