Дмитрий Воронин - Синее Пламя

Воин метнулся за оружием, снова вернулся в круг. Все трое, не сговариваясь, двинулись вперед. Теперь, как они считали, нахалка не отделается отеческим шлепком по заднице, теперь ей все же придется обзавестись царапинкой, а то и двумя. Мечи медленно вращались, завораживая…

Она ждать не стала. Снова скользнула вперед, взметнулась сталь. Даже Шенк, знавший, чего ожидать, не успевал следить за движениями вампирочки, остальные же зрители просто онемели… А потом вдруг стальной вихрь остановился, Синтия замерла, мечи подняты в отдании салюта.

Трое стоят, почти как и стояли — по разные стороны от девушки. Только ладонь одного зажимает предплечье, из-под пальцев уже выкатывается красная капля. У второго была взрезана штанина, и края надреза тоже уже потемнели. Меч третьего лежал на земле, потерянный уже во второй раз… а тыльную сторону ладони пересекала темная полоса.

— Мне кажется, мальчики, что вы были не готовы. Может, попробуем еще раз?

Шенк огорченно покачал головой — ну зачем же она их дразнит? Давно не выпадала возможность подраться? Так этого будет в избытке — там, на мингской земле, им вряд ли придется скучать. Хотя сейчас Империя и получила чувствительный щелчок по носу, но она не потерпела поражения, она просто отступила, сохранив и силу, и злобу. Ту злобу, которую так старательно нагнетала в своих подданных. Вряд ли местные жители встретят их цветами.

Но это там… а здесь молодые, полные сил парни уже потеряли головы, глаза залило бешенство. Сейчас они жаждут крови — хотя бы капельку. Не стоило, ох не стоило Синтии доводить воинов до такого состояния.

Звон стали… град проклятий… девушка снова замерла, отдавая салют, тонкий клинок не дрожит, сидит в руке как влитой. Трое стоят, тупо глядя на Синтию. У каждого прибавилось по царапине — но словно в насмешку… да так оно скорее и было, царапины расположились идеально симметрично. Два надрезанных плеча, две вспоротых руки, две разрезанные штанины.

— Истан, — прошептал темплар так, чтобы не услышал никто, кроме сотника. — Прошу, останови… она убьет их.

— Или они ее…

— Она их, — горячо шептал темплар, торопясь, глотая слова. Лгал, даже не пытаясь придумать что-то достаточно правдоподобное, пусть Сикста простит ему этот грех. — Она училась у лучших мастеров, училась с детства. Ее готовили быть убийцей, у нее все тело пропитано эликсирами, что делал сам вершитель Унтаро. Ей нет равных… она мой телохранитель, она лучшая…

— Эй, детки! — вдруг рявкнул сотник во всю глотку. — Хватит тут баловаться… вам еще учиться и учиться. Тебе, Флинк, и тебе, Шерти, по два лишних часа каждое утро. А тебе, Рой, все четыре. Пока не научишься меч в руке держать, раззява.

Хватит, я сказал!

Воины злобно смотрели на сотника, но повиноваться привыкли, пальцы на рукоятях мечей чуточку расслабились. А Шенк с огорчением подумал, что возвращаться лучше все же другой дорогой. Здесь их вряд ли ждет радушный прием. Хуже оскорбленного мужчины… разве что оскорбленная женщина.

— Пойдем, Син. — Он положил руку на плечо девушки. — Пойдем… нам еще коня надо выбрать.

И все равно на душе было мерзко. Успокаивая свою совесть, он сунул сотнику жменю золотых монет, с некоторой неловкостью пояснив, что на мингской земле монеты Ордена скорее представляют собой опасность, чем приносят пользу. Он был почти искренен — пусть и нет сомнения, что каждый второй лавочник или трактирщик с удовольствием примет золото, закрыв глаза на его происхождение… хотя примет, признаться, по совершенно грабительскому курсу — но те, кто взять орденские «орлы» побоится, попросту донесут властям о том, что рыцарь Света обнаглел настолько, что посмел сунуться в Империю в одиночку.

Сейчас, после окончания столь неожиданно начавшейся и столь скоропостижно завершившейся войны, когда минги чувствовали себя если не потерпевшими поражения, то и не победившими до конца, они с радостью сорвали бы зло на одиноком путнике. Каждый в Империи чувствовал себя оскорбленным — даже те, кто и не помышлял принять участие в войне с Орденом.

Сотник поначалу воротил нос, но когда Шенк напомнил упрямцу, что гарнизону все-таки необходимы новые кони, сдался. И все же расстались отнюдь не друзьями — сотник чувствовал себя униженным, его исцарапанные воины и вовсе смотрели в землю, избегая встречаться взглядом с задравшей нос Синтией. А те, кому не довелось обзавестись отметинами от девичьего меча, посмеивались в спины неудачникам, что тоже не способствовало дружеским отношениям.