Виктор Исьемини: За горизонтом

— Да, пожалуй, что так…

— Поэтому, На, давай просто все с самого начала.

— Ну… сначала мы пересекли границу и первые, кто нас встретил, были какие-то пьяные солдаты. Они занимали крепость, в которой когда-то — помнишь? — повесили пленных орков. Солдаты эти — шваль, среди них едва ли было хоть несколько стоящих бойцов. Просто бродяги, взявшие оружие… Одеты зато они были в плащи цветов Мантрокской династии, коричневый с зеленым. И еще все они были насмерть перепуганы. Знаешь, во всем их облике был страх — в глазах, в движениях, во всем… Ну, не знаю даже, как лучше тебе описать… Они все были какие-то… ну… обреченные…

— А чего же они боялись?

— Орков. Орки армии Внешнего Мира, кажется, всерьез восприняли нарушение договора Кадором и постоянно ведут войну с ним. Часто нападают даже на крепость… Ну, не то, чтобы нападают — но у часовых на стенах уже привычка — не высовываться. Неизвестно, мол, откуда в любой миг прилетит стрела…

— Это они тебе сказали?

— Не мне, а латникам герцога. Те над ними посмеивались — мол, вы трусы, кустов боитесь, а один из тех солдат ответил… Знаешь, Ингви, грустно так ответил, даже не сердито, а только грустно… Говорит, и среди нас такие, как ты, веселые, были. Теперь все до единого под западной стеной лежат… Кладбище в крепости у западной стены… Все, говорит, веселые — под западной стеной лежат, а из грустных кое-кто еще жив… Но, говорит, и грустные тоже под западную стену очень просто улечься могут.

— М-да… Печально.

— Во-во, печально. Они все уже на свою жизнь рукой махнули — только пьют и со страхом своей очереди заступать в караул ждут… Вина для них Кадор не жалеет — ну, дешевого вина.

— Тебя послушать — выходит, таких вояк ребята Гендара голыми руками могут взять… если захотят. Впрочем, Гендар всегда был нетороплив. А потом что было?

— А потом мы в столицу прямиком поехали. А я как у границы капюшоном накрылась — так и ехала все. Словно чучело, — девушка вздохнула и пожала плечами, ее лошадь, почувствовав движение поводьев, покосилась на всадницу, — Алекиан велел.

— Ну, у Алекиана были свои резоны так поступить.

— Трус он, Алекиан.

— Нет, не трус, но парень осторожный, даже слишком. А в городе что было интересного?

— Было кое-что… У самых Северных ворот сидит нищий и просит подаяния…

— При мне такого не бывало. В смысле — под конец моего правления не бывало.

— Это еще не все. Нищий этот — такой толстый дядька, здоровенный такой. Ты его должен помнить — он был старшиной цеха кузнецов.

— Не может быть!

— Еще как может. Вот про него я как раз кое-что узнала. Подслушала разговор. Он, мастер этот толстый, когда-то в самом начале правления Кадора в кабаке начал хвалиться, что это он, дескать, демону черный меч сковал. И спьяну еще чего-то орал — что, мол, еще таких мечей накую — королю-самозванцу на погибель! Ну его схватили солдаты, отметелили…

— Подозреваю, что он им тоже навешал.

— Еще бы — и он, и его подмастерья. Но, так или иначе, его одного скрутили и доставили к «королю-самозванцу». А тот велел отрубить ему правую руку — мол, теперь даже гвоздя не скуешь.

— И что же — теперь этот инвалид сидит у Северных ворот и поносит короля?

— Постоянно, каждый день. Деньги у него не переводятся — и он вечно вдрызг пьян. И такое мелет…

— Ничего себе!

— Вот именно, что ничего себе. Я представляю, что было бы с тем, кто осмелился бы такое говорить о короле-демоне! Уж мы бы…

— Да, это верно, На. «Уж мы бы». Но меня удивляет еще и другое — почему Кадор велел только отрубить руку? Руку — а не голову… Подобрел, что ли…

На границе Гонзора мы расположились на привал. Завтра предстояло вступить на территорию Ванета и затем — Гева. Ко мне обратился Тоиль, за спиной которого мялась спасенная нами девчушка. Она постоянно отиралась возле паренька, которого считала своим спасителем, была робкой и молчаливой, шарахалась от всех. Я только теперь впервые рассмотрел ее лицо. Ничего особенного — приятная скуластенькая мордашка, курносая… Да, приятная, но… никакая. То есть — совершенно обычная. Если вдуматься, то они с Тоилем похожи, словно брат и сестра. Вот уж в самом деле идеальная пара — родство душ и всякое такое.

— Ваша милость капитан, — обратился было ко мне мой бравый солдат, но замялся. Тут его подружка слегка подтолкнула в спину, — прошу вашего позволения покинуть службу.

— Ну и покидай, — пожал я плечами, — я ведь тебе давно советовал… А что, ты присмотрел себе местечко? Чего собрался именно сейчас?