Виктор Исьемини - Предчувствие весны

— В Велинк?

— Так говорят. Во всяком случае, подальше отсюда. Можешь проверить своими способами. Так что для Раша он уехал и все — ненужный дружок пропал с концами. Можешь выбивать из него бандитские секреты любым способом. Я знать не желаю, что ты с ним сделаешь, мне важно, чтобы он не вырвался на волю. Понимаешь? Все секреты Раша Рыбака — твои. Хочешь, зарабатывай награды, двигайся по службе, а хочешь — лови свою выгоду.

— Свою? — Лысый снова присел и заглянул под кровать. Потом выпрямился и уставился на Хромого, задумчиво поглаживая лысину.

— Что, все еще сомневаешься? Коль, я на мели. Будет прибыток — поделишься. Мне много не надо.

— Что-то ты слишком щедрый.

— Коль, мы же друзья! Для меня иметь в друзьях сержанта стражи — большая удача! Или скоро не сержанта, а лейтенанта стражи? Если накроешь пару притонов и складов контрабанды, тебя непременно наградят.

— Заманчиво, Гангмар тебя возьми… Заманчиво…

— Еще бы. Ты же понимаешь, что с мелочью я бы тебя не стал тревожить. Ну? Ты согласен?

— Не нукай… — теперь стражник опустил голову и глядел в сторону, избегая взгляда Хромого. — Хорошо, а где я буду его держать?

— Э, Коль! Откуда же мне знать твои нычки? Я же сказал — слышать о деталях ничего не хочу. Твое дело, твоя выгода. Кстати, а что с этим домом на Подковной?

Лысый забеспокоился.

— А что с домом?

— Ну, я слышал, там был обыск… Нашли тайник, а?

— Слишком быстро слухи расходятся, — буркнул Лысый. — Да, сделали обыск, ничего не нашли. Пустой тайник.

— Глубокий подвал? В хорошем районе, где никто из ночного братства не шляется, пустой глубокий подвал… Там, в подземелье, хоть кричи, хоть песни пой — никто не услышит. Дверь надежная… а?

— Хромой…

— Что?

— Тебе бы у нас служить, хороший бы стражник из тебя вышел. Этот погреб мои люди сейчас охраняют!

— Коль, — меняла ухмыльнулся, — я в стражники не пойду, у меня собственное дело у Восточных ворот.

День Хромой провел дома. Соседям сказал, что нездоровится, и покашлял для вида. Вид у него в самом деле был болезненный — беспокойная ночь сказалась. Соседский парнишка сбегал в «Шпору сэра Тигилла», принес обед. Несколько часов Хромой проспал, сидя на стуле у печи. Жаба по-прежнему оставался в беспамятстве. Снадобье Шугеля действовало исправно.

Когда начало темнеть, Хромой встал и принялся расхаживать по комнате. Ему пришло в голову, что надо бы почаще устраивать себе отдых — вот как нынче. Гроши, которые перепадают изредка в лавке зимой, не стоят того, чтобы торчать с утра до вечера у Восточных ворот. Совсем закрывать лавку на зиму, конечно, не годится, клиенты могут отвыкнуть… но все-таки. А вообще, жизнь стала пресной и скучной. Меняла осознал, что сам, по собственной охоте бросается из приключения в приключение, он больше не может довольствоваться прежним бытьем… Обладание мечом изменило Хромого, перебаламутило душу, так что из забытых глубин к поверхности всплыло незнакомое, едва ли не чужое… то есть — на самом деле свое, истинное, да только упрятанное подальше.

Лысый с подручными явился после полуночи. Жаба уже начал проявлять беспокойство, ворочался под кроватью, но глаз не открыл. Хромой собирался дать ему доспать, чтобы проверить, как долго действует снадобье, но и того, что разбойник пролежал беспробудно почти сутки, было довольно. С другой стороны, он принял концентрированную смесь, тогда как гарнизону Леверкоя достанется слабый раствор… Размышлять над этими тонкостями Хромому было некогда. Он перекинулся парой слов с Токитом, перерезал веревки и помог выволочь Жабу из-под кровати. Стражники ловко вогнали в рот разбойнику кляп и накинули на голову мешок. Трудно сказать, пришел ли Жаба в себя, ноги он переставлял, хотя и с трудом. Лысый с подручным подхватили пленника под руки и поволокли прочь по переулку. Наверняка поблизости их ждала повозка, но Хромой решил не интересоваться деталями. Когда сообщники забрали Жабу, меняла с наслаждением завалился на кровать и тут же уснул. Хотя бы это приключение окончено!..

На следующее утро Хромой поплелся в лавку. Теперь придется притворяться, будто ничего не произошло… Меняла объявил соседскому парнишке, что дракон так и не прилетит, потом отшучивался, когда Керт обозвал барином, которому лень даже прошагать пару кварталов, чтобы отобедать в «Шпоре сэра Тигилла», потом отшучивался, когда стражники из караула в воротах расспрашивали, где вчера Гангмар носил. Потом отсчитывал медяки нервному подозрительному крестьянину, убежденному, что все городские — жулье, и только об одном думают, как бы надуть бедного труженика.