Friyana - По другую сторону надежды

— К тебе, Драко, это тоже относится, — обронил Снейп и шагнул в камин, исчезнув во вспыхнувшем пламени.

Гарри понадобилось несколько минут, чтобы перевести дух и признаться себе, что он вряд ли когда-нибудь сможет снова спокойно смотреть на огонь, или, тем более — заставить себя приблизиться к нему. Чертовы способы перемещения в этом рехнувшемся Магическом Мире…

Пальцы машинально коснулись кончика торчащей из заднего кармана палочки. Плевать, кто был ее хозяином раньше, мрачно подумал Гарри. Она помогла мне выбраться из этих проклятых развалин и попасть домой, она дает возможность перемещаться, не прикасаясь к огню, и черта с два я откажусь от нее только потому, что у кого-то это навевает нехорошие ассоциации.

Но этот язвительный скелет в черном под «не выходите из дома» абсолютно точно подразумевал что-то большее, чем сказал.

Гарри понятия не имел, откуда в нем взялась эта уверенность. Он просто знал, что профессору есть о чем помалкивать, и это нервировало — так же, как и все остальное.

Пришел, называется, домой отдохнуть, со злостью пиная стул, подумал Гарри, стискивая зубы. Мало того, что после вечности в объятиях вечно голодной стихии меня вышвырнули доживать свой век в этот мир, не спросив, хочу ли я, вообще, тянуть эту лямку и дальше... Мало того, что я ни черта не помню и даже не знаю, что за бледнолицый змей завелся в моем же собственном доме, так на меня еще и охоту вот-вот объявят!

Он шумно выдохнул и с размаху уселся на подоконник, глядя в окно невидящим взглядом. Интересно, я и вправду был настолько идиотом, что полез убивать какого-то там Темного Лорда? — пришла тоскливая мысль. Ну, на кой он мне сдался? Лично мне? Жить мешал, что ли? Теперь вот разгребай все последствия…

На душе было мерзко и пакостно. Тоскливо. Устало и муторно… Завалиться бы сейчас снова спать, невольно подумал Гарри. Лет эдак на пятьсот… Или — вообще — больше не просыпаться. Никогда. Блондина этого чертова не видеть…

Малфой вызывал отторжение всем своим видом, одновременно заставляя восхищаться потенциальной силой, уважать ее, считаться с ней. Гарри раздирали на части противоречия. Хотелось найти его и вытрясти из него все, все, что он способен рассказать — и одновременно не встречаться с ним больше никогда.

В глубине души Гарри понимал — мучительно краснея даже перед самим собой — это трусость. Это просто попытка бегства от того, кто одним своим видом задает вопросы, на которые ты не можешь найти ответ. Кто будоражит в тебе нечто, вышибающее все надежды на возможный покой.

Наверное, он и впрямь — ключевая фигура в моем прошлом, рассеянно подумал Гарри, водя пальцем по стеклу, за которым хмуро тек к обеду сумрачный, затянутый тучами день. Вспомню его — пойму и все остальное… Например, какого черта он делал в моей постели сегодня утром. И как, вообще, он там оказался?

Гарри снял очки и устало потер глаза, пытаясь сосредоточиться и вспомнить прошедшую ночь. Развалины, груда камней и щебня, ледяной пронизывающий ветер, дождь, хлещущий по щекам… Палочка в левой руке, рывок — и тишина в полумраке гостиной… Ворсистый ковер в пальцах, дрожащие колени, кусок пергамента на полу… кстати, что это был за пергамент? Их там, вроде, навалом валялось, по всей комнате… Ладно, черт с ним, что было дальше?

Лестница, дверь, кровать… Пустая, между прочим, кровать. И на нее-то я и упал, прямо в одежде — хорошо, хоть очки машинально снял, так бы утром чинить замучался… Все! Откуда и когда, в таком случае, нарисовался этот блеклый звереныш?! Да еще и таращился на меня, как будто это я приперся и нагло залез к нему под бок…

Нестерпимо, тошнотворно, давяще разболелась голова. Гарри прикрыл глаза, прислонившись виском к стеклу, и поймал себя на странной мысли — до чего докатился! Просыпаюсь в одной постели с мужчиной, ладно, хоть одетым — а все вокруг намекают, что так и надо! Ладно — жили мы в этом доме, но… не настолько же, чтобы спать в обнимку? Абсолютно невозможно…

Гарри невольно хмыкнул, качая головой. Ох, и странное же у меня прошлое! — вздохнул он, вставая с подоконника и оглядывая комнату. Ничего не пойму, если буду в углу сидеть и париться. Думать можно, когда есть над чем, а тут пока сплошные догадки и никаких реальных предположений, их даже сделать не из чего…

Не могло в доме за восемь месяцев измениться все. Я должен понять, кем я был. Что мы делали? Почему — вместе? С ним? И как только не поубивали друг друга сразу же…