Гарри вздохнул и ничего не ответил — он знал, что они оба правы, что он действительно вёл себя как эгоист, и что если будет продолжать в таком же духе, то скоро потеряет ещё и друзей.
Всю оставшуюся дорогу ехали молча, только Рон с Гермионой периодически переглядывались, делая друг другу какие-то знаки глазами. Гарри делал вид, что не замечает этого. Когда за окном поплыл знакомый пейзаж и до Хогсмида оставалось не больше пятнадцати минут езды, он встал и вышел из купе, буркнув что-то про то, что ему нужно в туалет. На самом деле ему просто хотелось пройтись, совершить хоть какое-то движение — сидеть в купе в полном молчании было уже невыносимо. Чтобы зря не шляться по коридору, встречая любопытных студентов и слушая перешептывания за спиной, Гарри действительно дошёл до туалета. Он несколько минут стоял и молча смотрел на своё отражение в зеркале над раковиной. Его друзья правы — пора было что-то менять. Сириусу бы точно не понравился его длительный траур, он бы точно не хотел, чтобы Гарри замыкался в себе, отстраняясь от Рона и Гермионы. В конце концов, Сириус был таким человеком, которого нужно было вспоминать с доброй улыбкой, а не с похоронной миной, которая сейчас угрюмо глядела на Гарри. Он тряхнул головой, как будто все печальные мысли от этого сразу куда-то исчезнут, потом тщательно умылся холодной водой — это немного привело его в чувство. Действительно, начинается новый год, а, значит, и новые проблемы, которые он не сможет решить, если будет пребывать в прострации. Гарри в последний раз поглядел на себя в зеркало, поморщился (увиденное ему всё-таки не очень понравилось) и пошёл к своему купе.
Он резко открыл дверь, Рон и Гермиона моментально смолкли, явно обсуждая произошедшее. Гарри улыбнулся, даже вполне искренне, и довольно живо, впервые за всё лето, спросил:
— Как, вы ещё не переоделись?! Мы вот-вот подъедем.
Рон с Гермионой просияли и ничего не стали отвечать, только начали торопливо рыскать по сумкам в поисках мантий. Гарри облегчённо вздохнул — груз, давивший на него всё лето, заметно поубавился.
Глава 2. Старый новый преподаватель
Настроение у Гарри после разговора с Роном и Гермионой улучшилось, правда, снова ненадолго упало, когда он увидел кареты с запряжёнными в них фестралами, но тут чья-то тяжёлая рука так сильно хлопнула его по плечу, что он чуть было не упал.
— Привет, Гарри! — пророкотал у него над головой радостный голос. — А я ведь всё лето тебя не видел! Так соскучился… Хотел было написать, да Дамблдор мне запретил. Сказал, писать не надо, лучше при встрече… Ты сам-то как?
— Привет, Хагрид, — улыбнулся Гарри. — Спасибо. Я в порядке. Теперь, — он покосился на друзей.
Хагрид на секунду нахмурился, не понимая, что он имеет в виду, но потом потрепал его за уже ноющее от боли плечо и сказал:
— Ну ладно, Гарри… Мне пора малышню собирать. Ещё увидимся. Рон, Гермиона… — они радостно кивнули ему, и великан пошёл прочь. — Первокурсники, ко мне! Все сюда! — громыхал где-то вдали Хагрид, когда друзья садились в карету. Там их уже ждала знакомая парочка.
— Здравствуй, Гарри Поттер, — пропела Луна. А Невилл полез обниматься сразу со всеми тремя друзьями. Дорога до школы была весёлой…
Только на праздничном ужине Гарри наконец осознал, как горестно и тяжело ему было всё лето без друзей. Так приятно было общаться с Роном и Гермионой как ни в чём не бывало. Гарри твёрдо решил сохранить самую светлую память о Сириусе, не омрачая её тяжёлыми мыслями. Да, было по-прежнему больно и печально, но это уже была светлая печаль, ничего общего не имеющая с его мрачным состоянием, до которого он сам же себя довёл этим летом. А то, что сказал в своей послепраздничной речи Дамблдор, прибавило всем хорошего настроения.
— А ещё, дорогие друзья, — продолжал директор своё традиционное обращение к ученикам, — рад вам сообщить, что в этом году у нас опять будет новый преподаватель по Защите От Тёмных Искусств. Выражаясь точнее, старый новый преподаватель. Кто знает — приветствуйте, кто не знает — знакомьтесь: профессор Люпин!
Зал взорвался шквалом аплодисментов: три факультета приветствовали Люпина стоя, даже слизеринцы сдержанно хлопали, Ремус встал и смущённо заулыбался, и только Снейп, сидящий рядом с ним, был мрачнее тучи. Радость студентов можно было легко понять: как бы там ни было, за последние несколько лет Люпин был самым лучшим преподавателем по ЗОТИ, тем более, что после Долорес Амбридж любая кандидатура встречалась бы на ура.
Читать дальше