The Killers: Умный Хагрид

* * *

Юный Хагрид все же осуществил свою заветную мечту — он несколько раз побывал в «Кабаньей голове», пабе, которым владел мрачный и неразговорчивый бармен. Публика в этом месте и впрямь была очень разношерстной — какие-то подозрительные личности, прячущие лица под капюшонами мантий и низко надвинутыми шляпами, говорящие шепотом или накидывающие вокруг себя и собеседника Полог Тишины.

Благодаря внушительной комплекции, его не принимали за школьника, а рано начавшие пробиваться усы и борода придавали достоверность кажущемуся совершеннолетию.

Скорее всего, именно поэтому какой-то незнакомец и продал ему по дешевке последнее яйцо акромантула...

Серебристое, сияющее жемчужным светом в полумраке грязного паба, мягкое и пульсирующее, величиной с кулак, экзотическое чудо... И всего за три галеона. Правда, незнакомец, надвинувший на лицо капюшон, пакостно улыбнулся видневшейся нижней частью лица с гнилыми зубами, когда ссыпал деньги взволнованного школяра в свой кошелек.

Без денег в Хогсмиде делать было нечего, и Хагрид рысью помчался обратно в замок, бережно положив яйцо в карман.

На соседей по комнате он не надеялся, между ними не было доверительных отношений и молчать они вряд ли бы стали, и потому устроил гнездо для своего будущего питомца в заброшенном чулане подальше от жилых помещений. Благо, таких заброшенных укромных уголков в замке было полным-полно.

И через три недели Хагрид стал счастливым хозяином новорожденного волосатого паучка. Правда, омрачилась эта радость печальным известием — умер отец. Хагрида отпустили на похороны, вручив ему однодневный портал.

Все прошло быстро и грустно. На похоронах было совсем мало народу, дом хозяйка сдала новым жильцам, Хагриду оставалось лишь забрать скудные пожитки.

Он остался совсем один...

Теперь все свободное время подросток проводил со своим питомцем. Кормил, разговаривал с ним, делал в пыльном темном чулане уроки, пока маленький акромантул плел по углам густую паутину.

Хагрид назвал друга — да, паук стал ему другом — Арагогом. Откуда ему на ум пришло это имя — он не знал, просто чувствовал, что оно акромантулу подойдет и все тут. Тот, кстати, охотно отзывался на кличку. И даже пытался разговаривать с ним. Ведь акромантулы почти разумные создания.

Сказать по правде, Рубеус друзей в школе так и не завел. Никто не хотел дружить с неуклюжим здоровяком и растяпой. Не вписывался он в школьные рамки... Он, да еще несколько ущербных детей, среди которых была и Миртл Уолш, угрюмая девочка в тяжелых роговых очках. Вот их постоянно дразнили и донимали. Потому Хагриду и было более комфортно с животными, и чем необычнее и страшнее были твари — тем лучше. Он чувствовал какое-то родство с этими существами, которых никто не любил и которых почти все боялись.

Часто, сидя с Арагогом, он задумывался, как бы отнеслись к нему ученики, узнай, что он полувеликан? Школяры не стесняясь, открыто выражали свое отрицательное отношение к оборотням, русалкам и кентаврам. Хотя последние два вида и не были замечены в нападениях на людей. А уж про великанов и заикнуться было страшно. Те оказались кровожадными тупыми монстрами, пожирающими людей и не способными даже на членораздельную речь.

Хагриду нечего было возразить, так как на самом деле он плохо помнил свою мать. Она ушла от них, когда ему только исполнилось три года. Отец долго горевал, а потом заболел. Рубеус и не помнил особо, какая она была — добрая, злая, ласковая или жестокая... Но одно определение «Темные существа» не позволяло расширить рамки восприятия — все Темное было плохим и жестоким. Мерлин, хорошо, что директор Диппет и профессор Дамблдор так добры, что помогли ему поступить в Хогвартс и сохранить его ужасную постыдную тайну...

С этими неутешительными мыслями он возвращался в гостиную Гриффиндора, когда в коридоре столкнулся с самим Томом Риддлом. Кумир почти всей школы, красавец и умница староста-слизеринец выругался, когда от толчка чуть не влетел в стену. Рубеус повернулся к нему, торопясь извиниться и тут вдруг тот уставился ему прямо в глаза, как будто гипнотизируя. Бедняга Хагрид застыл, как птичка перед змеей, исполняющей смертельный танец перед трапезой.

Риддл удивленно открыл рот, а потом усмехнулся, довольный.

— Пожалею тебя, сопляк, за неуважение к старосте школы. Баллов снимать не стану, но больше не попадайся у меня на пути!

И он, брезгливо обойдя ошарашенного третьекурсника, направился в подземелья.