Грэм Хэнкок - Узел времён

Мама и папа уселись в кресла по обе стороны от кровати Леони. Несколько минут все молчали, напряжение росло.

Наконец мать наклонилась к ней.

— Адам узнал, что у тебя была передозировка. Мы не смогли скрыть это от него. Об этом говорили в новостях по телевизору. Ты должна перед ним извиниться.

— Извиниться? Перед Адамом? За что?! — вскипела Леони.

— За то положение, в котором он оказался в школе из-за тебя, за нервный стресс.

— Возможно, он оказался бы в еще более неловком положении и испытал бы стресс посильнее, если бы я ему сказала, откуда взяла таблетки оксиконтина, которых наглоталась…

— Давай сегодня не будем говорить о твоих проблемах с наркотиками, — перебил ее отец. Предостерегающе поглядел на мать. — Мы всего лишь хотели всей семьей навестить тебя, ради общего блага.

— Чьего блага? — буркнула Леони. — И в каком смысле блага? — Она перешла на шепот. — Будет ли благом для Адама, если он узнает, что ты частенько проделывал со мной?

У Адама был слух, достойный летучей мыши, особенно на все гадкое и противное.

— Папа, что ты частенько проделывал с Леони? — спросил он.

— Ничего, — отрезал отец. — Леони болеет, это называется синдромом ложной памяти…

— ПОШЕЛ НА ХРЕН! — заорала Леони. — Мне вот где сидит вся эта твоя болтовня! Это не ложная память. Это произошло на самом деле.

— Что произошло, папа? — вкрадчиво спросил Адам. — Мне интересно.

— Тебе интересно? — передразнила его Леони. — О’кей, грязный сопляк, я тебе скажу. Папа частенько ложился в постель с…

БАБАХ!

Леони ошеломленно поняла, что мама со всей силы закатила ей пощечину и стоит над ней, раскрасневшись и тяжело дыша. Ее ярость перехлестнула через край.

— А ты ЗНАЛА про это, мама. И даже ПОЗВОЛЯЛА ему это делать.

Леони увидела, что попала в цель. На мгновение лицо матери обмякло, и ее глаза стали испуганными.

Леони не стала упускать момент.

— Ты СУКА. Ты ВСЕ знала об этом. ЗНАЛА!

Рванувшись вперед, Леони попыталась вцепиться ногтями в лицо матери, но отец встал между ними.

— Это безумие, Леони! — закричал он. — Перестань! Перестань выдумывать!

Но Леони уже не собиралась переставать.

— Да ну?! — вскричала она. — Если я выдумываю все это, откуда я знаю про ДЖЕКА?

Ошеломленные лица родителей свидетельствовали о том, что она снова попала. А затем в палату вошел тот самый миловидный врач, который спасал ее в реанимации.

Родители отпрыгнули от кровати, когда врач решительным шагом подошел к изголовью.

— Что происходит? — требовательно спросил он.

— А кто спрашивает? — спросила в ответ мама с лицом гориллы, страдающей запором.

— Доктор Баннерман. Я работал с Леони в интенсивной терапии.

— Ну, доктор Баннерман, мы мистер и миссис Уоттс, родители Леони, и у нас возник семейный спор, являющийся нашим личным делом и ни в коем случае — не вашим. О’кей?

— Нет, миссис Уоттс, не о’кей. Я слышал крики еще из коридора, а еще — что кого-то ударили.

Он помолчал, видимо, решил, что дальше продолжать не стоит.

— Ладно, сейчас не будем затрагивать этот вопрос. Ваша дочь — мой пациент. Я отвечаю за ее правильный уход и за ее выздоровление, которое вряд ли наступит, если ей придется участвовать в таких… «спорах». Пожалуйста, немедленно уходите и дайте ей поспать.

— Уходить, говорите? — визгливо проговорила мама. — Права не имеете. Мы ее родители. Оплачиваем ее пребывание здесь.

— На самом деле имею полное право, — ответил доктор Баннерман. — Мне все равно, кто вы такие и за что платите. В первую очередь меня заботит пациент, а пациент нуждается в тишине и спокойствии.

— Герман! Разве мы не делали щедрое пожертвование этой больнице в прошлом году? — спросила мама, повернувшись к отцу.

— Точно, делали. Пять миллионов долларов, на строительство нового здания.

— Вот! — заорала мама. — И не в первый раз. Проверьте это, доктор! Как вы думаете, что скажет ректор Эдельман, если мы прекратим жертвовать на больницу из-за вашего поведения? МЫ НИКУДА НЕ УЙДЕМ.

— Достаточно, — ответил Баннерман. — Я вызываю охрану.

Мать одарила его испепеляющим взглядом, когда он подошел к кровати и взял трубку телефона внутренней связи. Уже начал набирать номер, когда отец сдался. Подойдя к софе, он схватил сына за руку.

— Пойдем, Адам, пора домой. Пойдем, Мадлен. Прочь отсюда.

На мгновение мать онемела. Ее победили! Она не могла стерпеть такого. Все трое пошли к двери, и она обернулась, поглядев на доктора взглядом ядовитой змеи.