Андрей Валентинов - Нарушители равновесия

По лбу лился пот. Войча быстрым движением ладони вытер его, чтобы не затекал в глаза, и чуть не застонал от нетерпения. Лучше любая драка, любой бой, чем такое ожидание! Но, странное дело, чудище вроде бы и не собиралось нападать. Оно лишь стояло и смотрело на умирающий костер и двух людей возле него. В больших черных глазах нельзя было заметить ни гнева, ни голодной жадности, и Войче подумалось, что косматый похож скорее на гостя, а не на ночного охотника.

— Ты его за орехами пошли. Бредовая фраза ударила, словно обухом. Войчемир дернулся, бросив безумный взгляд на того, кто мог ляпнуть такое и в такую минуту. Ужик по-прежнему сидел возле костра, но смотрел уже не на страшного гостя, а в безмолвное звездное небо. Войча решил было, что парень попросту спятил от страха, но тут же сообразил — нет, так с ума не сходят. Тогда что это значит? Почему за орехами?

Минуты текли, косматый не двигался с места, по-прежнему разглядывая людей, и рука Войчи, которой он сжимал бесполезный меч, начала потихоньку затекать. Атаковать было безумием, отступать — некуда, и Войчемир решился:

— Ну ты! — выдохнул он, надеясь звуком голоса пугануть незваного гостя. Получилось не очень страшно. Голос Войчи, обычно громкий и густой, прозвучал неожиданно хрипло, срываясь на писк — совсем как у Ужика. В ответ послышлось рычание. Чудище наклонило огромную круглую голову, прислушиваясь.

И тут Войчс вспомнились нелепые слова его нелепого спутника — достаточно не бояться, и лесная нежить не подступится. Внезапно мысль показалась не такой уж безумной.

— Ну чего? — Войча заставил себя усмехнуться, — В гости пришел? Тогда чолом!

В ответ — снова рычание, но уже погромче. И тут Войчемир подумал, что чудище может не понимать по-огрски.

— Здоров будь! — повторил он на родном сполотском, — Ежели в гости — так чего без подарков?

— Орехов! — вновь донеслось сбоку.

— Во! — окончательно осмелел Войча. — Орехов принес бы, что ли! Сейчас самая пора!

Оставалось ждать, что будет дальше. Звери часто не решаются нападать, слыша людской разговор. Войча по опыту знал, что кабаны — и те отступают. когда людей двое и они держатся смело. Правда, перед ним стоял не зверь, а нечто иное, но все же… Войча постарался отогнать от себя последние отголоски страха. Не бояться — так не бояться! Ему ли, потомственному Кею, альбиру Светлого, страшиться какой-то лесной нечисти, косматого пугала…

И тут случилось то, чего Войча менее всего ждал. Ночной гость исчез. Не отступил, не убежал, а попросту сгинул. Не зашелестела трава, не скрипнули ветки — поляна стала мгновенно пуста, словно двум людям привиделся кошмарный сон. Войча протер глаза, но убедился, что зрение не подводит — возле кострища никого нет, кроме, разумеется, его самого, худосочного Ужика и привязанных чуть в сторонке коней.

Оставалось присесть прямо на траву и произнести что-то среднее между «Уф!» и «Фу!», что Войчемир и сделал. Вовремя — ноги начали предательски подрагивать. Хотелось, конечно, высказаться более определенно, хотя бы проорать привычный боевой клич Кеев, но сил на это уже не было.

— Он скоро вернется, — Ужик как ни в чем не бывало подкинул в малиновые угли несколько сухих веточек. — Он где-то близко живет. Они редко далеко от своих мест отходят.

— Он-ни? Вернется? — Войча чуть не подпрыгнул, — Кто? Этот?

— Чугастр, — Ужик перевернулся на спину и вновь принялся разглядывать созвездия. — Они добрые…

— Чугастр?!

О чугастрах Войча слыхал, хотя видеть их до этого не доводилось. В Савмате каждый охотник знал, что страшнее чугастра в лесу никого нет — разве что навы, но о тех и днем-то говорить опасались. О чугастрах же рассказывали одно и то же — злы, беспощадны и крайне умны — умнее всех зверей. Поговаривали даже, что некоторые из чугастров — вообще оборотни, и с такими встретиться — все равно что попасть в конце зимы прямиком в голодную волчью стаю.

— А… А почему он вернется? — перевел дух Войча.

— Так ты же его за орехами послал, — Ужик перевернулся на живот и дунул на разгорающееся пламя.

— Ага… Да… За орехами… — Войчемир ощутил в животе предательский холодок, — А ты, Ужик, ничего, молодец! Не струсил!

Признаться, Войча так не думал, помня испуганный писк, но считал своим долгом похвалить парня — хотя бы за то, что тот не побежал, и теперь его не надо искать по чащобам. Да и опыт подсказывал: после первого боя воина следует хвалить — в любом случае.

— Так ты же со мной был! — глаза Ужика наивно мигнули, — Ты же альбир!