Андрей Валентинов - Если смерть проснется

Улад легко подарил ему четыре села, но Алана — его женщина. Говорят, Рыжий Волчонок даже Привязался к ней. Нет, надо ждать, надо придумать что-то другое…

— Ты страшный слуга, Ивор, — повторил Улад, но в голосе его слышался не страх, а нечто совсем другое. — И у меня есть для тебя д-дело. Но об этом еще успеется… Ты, конечно, голоден. Пойдем, ужин готов…

Это тоже было знаком — раньше Кей ни за что не пригласил бы безвестного волотича за свой стол. Оставалось вновь поблагодарить, хотя есть совсем не хотелось — в горле пересохло, словно он не пил целую вечность.

Навко ждал, что ужин будет многолюдным, и он сможет отсидеться в темном углу, не вступая в ненужные разговоры. Но в большом шатре, где был накрыт стол, их оказалось только двое — если не считать молчаливой челяди. Улад кивнул гостю на табурет, сел сам и удовлетворенно потер руки. Было заметно, что его настроение явно улучшилось. Кей сразу помолодел, и теперь, если бы не нелепые усики, выглядел как раз на свои девятнадцать. Навко ждал, что, утолив первый голод, Рыжий Волчонок заговорит о делах, начнет расспрашивать, но тот болтал о пустяках и даже шутил. Навко кивал, но не давал языку волю. Опасно — Улад едва ли верит ему до конца. Сам бы Навко на его месте ни за что бы не поверил. Успокаиваться рано…

Речь зашла об охоте, и Рыжий Волчонок начал вспоминать Войчу — двоюродного братана, который однажды поймал медведя — голыми руками, Даже без ножа. Оглушил, свалил на землю, после чего связал и дотащил на плечах до телеги. Навко вновь кивнул и только тогда сообразил, что Войча — это и есть Кей Войчемир — тот, кто знает о Ключе. Стало не по себе. Случайно ли Кей заговорил об этом? Или не верит, готовит западню?

Улад, ничего не заметив — или сделав вид, продолжал говорить об охоте, на этот раз о ловле зайцев, и тут тяжелая занавесь дрогнула. В шатер кто-то вошел. Навко повернул голову… Алана!

На девушке было платье из серебристой парчи, поверх накинут богатый плащ, заколотый золотой фибулой. Такой ее Навко никогда не видел и внезапно понял, что прежней Аланы, его Аланы, девушки из маленького поселка Бусел, что под Коростенем, уже нет. Есть подруга Кея, за одну заколку на плаще которой можно купить половину села. И тут пришел страх. Сейчас она заметит его, вскрикнет, назовет по имени…

— Чолом, Кей! — девушка поклонилась и, увидев постороннего, отступила на шаг.

— Алана!

Улад вскочил, подошел к девушке, взял за руку:

— Хорошо, что зашла. Я д-должен тебя познакомить…

Алана подняла голову…

— Алана, это Ивор сын Ивора. Он твой земляк и мой…

Навко ждал, что Кей скажет «слуга», но Улад внезапно замялся и закончил: «Друг».

— Он оказал мне б-большую услугу. Очень большую! Полюби его, как ты любишь меня!

Навко встал, боясь взглянуть ей в глаза, но внезапно услыхал спокойное:

— Чолом, Ивор сын Ивора!

— Отныне он мой второй палатин…— Улад помолчал и негромко приказал:

— Подай чашу…

Навко вспомнил этот обычай. Такое он уже видел на пирах у старого Ивора. Хозяйка подает гостю мед и…

Алана поклонилась, не спеша наполнила большую серебряную чашу, вновь поклонилась, шагнула да вперед. Их руки соприкоснулись, и Навко почувствовал, что пальцы Аланы холодны, как лед. Дорогое румское вино внезапно показалось горьким, он еле смог допить чашу до дна.

— Поцелуй его…— велел Улад, и Навко понял, что не ошибся. Поцелуйный обряд — древний, принятый в самых знатных семьях…

Лицо девушки казалось каменным, глаза смотрели спокойно и равнодушно, и Навко подумал, уто так целует деревянный идол. Улад удовлетворенно кивнул:

— Хорошо! Иди, Алана!

Уже возле порога девушка внезапно обернулась, и Навко уловил ее взгляд — жалобный, полный ужаса. Стало ясно — девушка еле держалась, все ее спокойствие — напускное. Она боялась — но за кого? За себя? За него? Или… Страшная мысль, страшнее всех прочих, внезапно заставила похолодеть. Алана боялась — но не ЗА него. Она боялась Ивора сына Ивора, второго палатина двора Кея Улада…

Слуга был важен, толст, голос имел гулкий, а кланялся, хотя и низко, зато с превеликим достоинством. Войча чуть было не вскочил при виде столь дородного мужа, но вовремя сдержался и, сурово сдвинув брови, даже слегка откинулся назад, на мягкие подушки, дабы выслушать его с видом, достойным Кея. Но когда посланный сообщил, кто ждет за ярким пологом шатра, вскочить все же пришлось. И не только вскочить. Войчемир накинул плащ, долго возился с непослушной фибулой, провел по отросшим волосам деревянным гребнем и удовлетворенно потер щеки. Хвала Дию, побриться он успел!