Корнелия Функе - Чернильная смерть

Ему нравился Перепел. И Огненный Танцор. Но обоих скоро убьют. Огненного Танцора Орфей скормит ночному кошмару, а с Перепела сдерут кожу, как только он закончит новую книгу. Дед однажды позвал его посмотреть, как сдирают кожу с живого человека. Якопо спрятался от этих воплей в самом дальнем углу своего сердца, но даже там он все еще слышал их.

Все стихло. Мать больше не плакала. А вдруг она умерла от горя?

Часовые не обращали на него внимания. Он ниже нагнулся над ямой.

— Мама!

Ему нелегко далось это слово. Вообще-то он никогда не называл ее так. Он звал ее Уродина. Но теперь она плакала.

— Якопо?

Жива.

— Перепела уже убили?

— Нет еще. Он переплетает книгу.

— Где Брианна?

— В клетке.

Он ревновал к Брианне. Мать любила ее больше, чем его. Брианне разрешалось спать с ней в одной комнате, да и разговаривала с ней Виоланта куда чаще. Зато Брианна утешала его, когда он ушибался или когда солдаты Зяблика дразнили его погибшим отцом. А еще она была очень красивая.

— Не знаешь, что они собираются со мной делать? Голос матери звучал непривычно. Ей было страшно! Никогда еще он не слышал страха в ее голосе.

Если бы он мог вытащить ее оттуда, как Огненный Танцор вытащил Перепела.

— Орфей… — начал он, но тут часовой схватил его за шкирку и оттащил от ямы.

— Кончай болтать! — сказал он. — Пошел отсюда.

Якопо пытался вырваться, но ничего не получалось.

— Выпустите ее! — закричал он, колотя кулачками по блестящим латам. — Выпустите! Сию минуту!

Солдат рассмеялся.

— Ты только послушай! — сказал он напарнику. — Смотри, как бы тебя самого к ней не посадили, карапуз! У твоего деда теперь есть сын, так что внук ему не особенно нужен, а уж тем более, отродье Козимо и дочки, которая спуталась с Перепелом.

Он оттолкнул Якопо, и тот упал. Ах, уметь бы зажигать пламя на кончиках пальцев, как Огненный Танцор, или орудовать мечом, как Перепел, перебивший столько латников!

— Якопо! — услышал он из ямы голос матери.

Он рванулся обратно к краю, но солдаты загородили ему дорогу.

— Брысь отсюда, говорю! — крикнул один из них. — А то скажу Четвероглазому, чтобы скормил тебя ночному кошмару. Ты хоть не такой жесткий, как миниатюрист, которым его собираются потчевать в следующий раз.

Якопо изо всех сил пнул его в колено, вырвался и убежал.

Он брел по темным переходам. В каждом углу ему мерещились сотни чудовищ. Как же хорошо было, когда по стенам пылал огонь! Куда? Куда ему идти? В комнату, где они с матерью были раньше? Нет, там жуки заползавшие в нос и уши. Их послал Орфей. Он сам сказал об этом Якопо и смеялся при этом. Якопо три раза менял одежду, чтобы от них избавиться, но все равно чувствовал их по всему телу.

А может, пойти к клетке, где сидела Брианна? Но ее сторожил ночной кошмар. Якопо сел на каменный пол и закрыл лицо руками.

Чтоб им всем провалиться — Орфею, Свистуну и деду вместе с ними! Он хотел стать таким, как Перепел и Черный Принц, и убить их всех. Всех. Чтоб не смеялись больше. А сам он займет трон Омбры и пойдет войной на Дворец Ночи, как отец. Но уж он-то одержит победу и отправит все серебро в Омбру, а комедианты будут сочинять о нем песни. Он будет каждый день приглашать их в замок, чтобы они устраивали представления для него одного, и Огненный Танцор напишет его имя пылающими буквами на небе, и мать поклонится ему, а он выберет себе невесту, красивую, как Брианна.

Он ясно видел все это в темноте, оберегавшей больные глаза его деда, — отчетливо, как миниатюры, которые рисовал для него Бальбулус.

Книга о нем — о Якопо. Такая же чудесная, как иллюминованные песни о Перепеле. А не пустая и гниющая, как…

…Пустая Книга!

Почему бы и нет? Тут уж они точно смеяться перестанут.

Якопо поднял голову. Это же совсем просто. Нужно только, чтобы дед не сразу заметил, что книги нет. Для этого ее надо подменить. Но чем?

Якопо приложил руки к дрожащим коленям.

Его книги отобрал Орфей, и книги матери он тоже похитил. Но в этом замке было полно других книг, таких же больных, как Пустая, — в той комнате, где схватили Перепела.

Идти туда было далеко, несколько раз Якопо сбивался с пути, но в конце концов ему помог запах плесени — тот самый, что окружал и его деда, — и еще видневшийся огненный след, которым Сажерук выдал Перепела. Зачем он это сделал? За деньги, как Коптемаз? Что он хотел купить себе за них? Дворец? Женщину? Коня?

«Доверяй друзьям еще меньше, чем врагам, Якопо! — наставлял его дед. — Настоящих друзей не бывает. У князей, во всяком случае».