Николай Во: Маленькие люди

С радостью отделавшись от его неприятного общества, Мардук вернулся к работе и в приподнятом настроении переписывал какой-то рассыпающийся от ветхости текст до конца рабочего дня.

— Я из Германия прибыыыыть… — то и дело принимался он напевать услышанную краем уха строчку из бредовой рекламы. — Я вам несчастье приносииииить…

Так он и провёл этот день, мурлыкая под нос и улыбаясь собственным мыслям.

Минуло два дня, утонувших в рутине. В очередной раз возвращаясь домой из архива, Мардук стал свидетелем сцены, которую ожидал увидеть.

Разгоняя людей злым животным запахом, видом острых зубов и красных пылающих глаз, сквозь толпу с неторопливым величием шествовала тройка боевых ящеров-гархаддонов.

На холке каждой из тварей восседало по стражнику в шипастых доспехах. Глядя на их суровые лица, архивариус, как обычно, почувствовал нечто сродни симпатии; если горожане ненавидели гоблинов и арахносов, то стражники, по крайней мере, честно ненавидели всех вокруг.

Воин, что двигался впереди прочих, зычным голосом провозглашал городу:

— Сего дня недостойный Фахсал из Темезии арестован за хранение порочащих писаний, за что наказанием — ослепление!.. Якшательство с презренными мятежниками, за что наказанием — лишение языка!.. Злоумышления против почтенного падишаха, за что наказанием — обезглавливание!.. По сумме всех прегрешений, наказанием — обезглавливание! Так велит закон!

Мардук остановил кабана, пропуская процессию стражников. Проехал мимо громогласно зачитывающий обвинения воин, за ним ещё один; за его гархаддоном тянулась верёвка, к которой за ноги был привязан человек.

С некоторым трудом архивариус признал в избитом и жалком создании виновника торжества, что не так уж давно издевался над его подопечным.

Толпа впереди замешкалась; стражникам пришлось придержать своих ящеров.

Фахсал из Темезии обратил забитые пылью глаза на Мардука.

— Ты! — завизжал человек, брызжа слюной, отчаянно стремясь ухватиться за последнюю короткую соломинку, которая ещё могла спасти ему жизнь. — Он! Это всё…

Замыкающий стражник лениво взмахнул рукой, обрушив на темезийца хлыст из языка ифрита.

— Сего дня недостойный Фахсал из Темезии арестован за клевету, за что наказанием — десять плетей!.. — буднично прокричал головной воин, присовокупив к обвинениям дополнительный пункт. — Хранение порочащих писаний, за что наказанием — ослепление!..

Толпа впереди рассосалась, и гархаддоны вновь зашагали быстрее. Выкрики стражника понемногу становились всё тише и тише.

— Якшательство с презренными мятежниками, за что наказанием — лишение языка!.. Злоумышления против почтенного падишаха, за что наказанием — обезглавливание!.. По сумме всех прегрешений, наказанием — повешение! Так велит закон!

Мардук улыбнулся про себя, припомнив, что повешение в Темезии считалось позорнейшей из казней. Все подвергшиеся ему попадали в ад, где их тысячу вечностей пожирала Госпожа Пустоты.

Архивариус потратил минуту, наблюдая, как Фахсала тащат к городской площади, где состоится казнь. Порой он в самом деле бывал сентиментален.

— Это ведь твоих рук дело?

Наконец что-то новенькое. Кажется, Скрижа всё-таки замазала пару царапин.

— Может и так, — согласился Мардук. — Может и так…

— Как ты это сделал? Что ты натворил, архивариус?

— Можно сказать, что я проклял этого сноба, — слегка улыбнулся гоблин, глядя в окно на играющих зеленокожих детей.

— Проклял? — прошипела старуха.

— Не в прямом смысле.

Рейш заметил учителя и помахал ему двумя руками разом. После известия о казни плохого дядьки гоблинята уверовали в историю о проклятиях сильнее, чем католики в Папу.

— Как. Ты. Это. Сделал? — Теперь Скрижа была действительно серьёзна.

— Всего лишь дал ему книгу, где заменил несколько листов, — честно ответил Мардук.

Лицо его было безмятежно, а душа — спокойна. Вписать раскрытый стражниками шифр повстанцев в предназначенную для заносчивого дурака книгу было в самом деле несложно. Скорее всего, тот даже не понял, что его арестовали из-за томика Фель-Имини, лишь по пути на казнь осознав кто за этим стоит. Перед смертью люди часто становятся на редкость проницательны.

— А ещё, если тебе интересно, — спокойным тоном продолжал архивариус, — я стравил семьи Гори и Страйвел, призывавшие вышвырнуть нас из города. И это я лишил состояния лорда Вингара, который травил зеленокожих собаками для развлечения. Я сделал так, что купец Силгарн, который использовал гоблинов как рабов, отравился стряпнёй повара, избивавшего матушку Вальду. Я превратил леди Милрот, издевавшуюся над нашей внешностью, в сморщенный сухофрукт. Я много чего ещё сделал. И, конечно, это я распространил все слухи о проклятиях.