Михаил Михеев: Призрак неведомой войны

Темнота опустилась на плечи Карины огромным, мягким и в то же время очень тяжелым платком. Девушка невероятным усилием воли удержалась, чтобы не закричать от страха. Пожалуй, совладать с собой ей помог лишь еще больший страх — попасть в руки к преследователям. И все равно какое-то время она просидела сжавшись в комочек и закрыв глаза. Это же надо быть такой глупой — броситься вниз с одним-единственным догорающим факелом! Теперь главное было — не отходить от лестницы. Подняться она сумеет и на ощупь, а вот заблудиться, отойдя в сторону, можно запросто. Как ни странно, голова работала четко, и мысль эта, гвоздем засев в мозгу, не позволяла Карине поддаваться панике.

Долго ли она так просидела, Карина сказать не могла, однако шаги, донесшиеся сверху, заставили девушку встрепенуться. Похоже, ее искали — вряд ли кто-либо из праздного любопытства полез бы сюда. Вздрогнув, Карина открыла глаза — и обомлела. Темноты не было. Вернее, когда привыкли глаза, тьма перестала быть непроницаемой, какой показалась в первый момент после того, как погас факел. Теперь же Карина отчетливо различала предметы и, приглядевшись, сообразила, что слабый свет исходит от потолка и стен. При этом ни факелов, ни светильников здесь не было. Может быть, какая-то плесень? Старый маг, ее наставник, упоминал как-то, что бывает такая, которая светится в темноте. Плесень… бр-р-р… Карина, содрогаясь от отвращения, потрогала стену — та оказалась неожиданно сухой и теплой. А еще стена была невероятно гладкой, даже чуть скользкой на ощупь.

Но стоять здесь дольше не было смысла. Вздохнув, Карина сделала шаг, другой, обернулась… Вход на лестницу выглядел черной дырой в этом непонятном свете. Ну что же, во всяком случае, не потеряешься. Держась рукой за стену, девушка медленно пошла вперед.

К ее удивлению, ровными были не только стены, но и пол — она ни разу не споткнулась. Кроме того, здесь было поразительно чисто, а само подземелье напоминало широкий прямой коридор. Пару раз Карине даже попадались двери, к сожалению запертые, и попытки толкать их или тянуть за одинаковые, на редкость удобные ручки ни к чему не привели. Здесь все было заперто и, похоже, не открывалось уже очень много лет.

Коридор закончился тупиком, гладкой стеной, в самом центре которой имелась еще одна дверь, также запертая. Только на ней висели две таблички. Верхняя, серебристая, блестящая даже в этом неверном свете так, словно ее только вчера надраили, совершенно непонятная: знакомые буквы складывались в незнакомые слова. Да и знакомыми буквы были с некоторой натяжкой — нет, что какая означала, было понятно, но стиль написания был другим. Никаких рюшечек-завитушек, которые так обожали переписчики, буквы состояли почти сплошь из прямых линий, очень четких и ровных. А как, интересно знать, табличка держится на двери? Вот нижняя явно повешена намного позже. Обычный кусок потемневшей от времени бронзы, судя по потекам вокруг, приклеенный. Буквы разобрать было сложно, но Карина справилась. Правда, легче от этого ей не стало.

«Если ты из рода герцогов Игариных, поднеси палец к выемке справа от двери, и она откроется. Если нет — уходи. Если вздумаешь обмануть, смерть твоя будет страшной».

Ну и как это прикажете понимать? Род герцогов Игариных по мужской линии пресекся лет двести назад. Правда, по женской он продолжился, и Карина могла считать себя их потомком. Но кто же даст гарантию? Однако выбора не оставалось, и девушка, подумав, приложила большой палец к едва заметной выемке. Почти сразу она почувствовала короткий укол и отдернула палец. Посмотрела — на нем медленно набухала маленькая капелька крови, выглядевшей в этом свете почти черной. Однако смерть пока не наступила, зато что-то странное начало твориться с местом, куда она палец прикладывала.

Вначале на стене, прямо над выемкой, вспыхнул маленький красный прямоугольник. Погорел, мигнул — и сменил цвет на желтый. Еще погорел, еще раз мигнул — и стал зеленым. Правда, тут же вновь зажегся желтый, потом снова зеленый, и огни эти мигали несколько раз. А затем на двери загорелось ярко-зеленое кольцо, осветившее пространство перед ней мертвенным, гнилушечным светом.

Дзинь-бом — этот негромкий и в общем-то мелодичный звук заставил Карину подпрыгнуть на месте, испуганно озираясь. Дверь вдруг с шелестом ушла в сторону. Не повернулась на петлях, как это обычно бывает, а словно утонула в стене. За дверью открылось помещение, но рассмотреть детали Карина не успела, потому что вспыхнул свет.