Юлия Скуркис - Роковое наследие

— Тамерон Лебериус, ты — мой единоутробный брат, и кое в чем ты оказался прав: судьба у нас действительно общая.

Он хотел что-то сказать, но Анаис перебила:

— Можешь не сомневаться, кровь тому порукой, она не лжет. Никогда бы не подумала, что Катриона…

Девушка стиснула зубы. «Вот почему меня потянуло к Тамерону, Шшахар звал сам себя, объединял, пестовал этот союз. А как же иначе? Разве можно не любить свою руку или ногу? Соединить части, собрать головоломку — все, чего хочет демон».

— Анаис, — окликнул ее Тамерон. — Я люблю тебя, и не важно…

— Брат должен любить свою сестру, — парировала она.

— Для тебя наше никем не доказанное родство только предлог, чтобы оттолкнуть меня!

— Мне не нужно предлогов и иных доказательств! Я поступаю так, как считаю нужным. Я вот подумала — Тарик был старше меня, значит, Катриона — вторая жена Дарга.

— Так и есть, — ответил Тамерон. — Первая умерла при родах.

— Ужасно, — пробормотала девушка.

— Что именно? — спросил Тамерон, подозревая, что не смерть матери Тарика расстроила Анаис.

Отвечать она не стала.

— Да, ты права! Это ужасно! Встретить девушку своей мечты, влюбиться без памяти, добиться взаимности и выяснить, что она твоя сестра.

— Замолчи! — закричала Анаис и бросилась на него с кулаками. — Катриона предала! Как она могла? Эльтар любил ее до последнего вздоха, а у меня никогда не было матери. Я ненавижу ее! А ты… ты…

Тамерон перехватил запястья Анаис, повалил девушку на спину и прижал всем телом. Она ругалась, как портовый грузчик, и плакала одновременно.

— Ты заблуждаешься, если думаешь, что мать предала тебя! — прокричал он. — Королевские покои Катрионы — ее тюрьма. Она не может оттуда выйти. — Тамерон понизил голос до шепота. Сумел добиться внимания к своим словам. — Послушай, Анаис, я люблю тебя и буду с тобой, что бы ни произошло. Разве когда-нибудь ты жила по правилам, чтобы обращать внимание на такую мелочь, как наше родство? Не отвергай меня, не ищи повода ненавидеть. Ты больше не одна.

Анаис затихла.

Фрад вернулся к костру в глубокой задумчивости.

— Ну, что там за крики? — спросил Монтинор.

— М-да-а-а, — протянул Фрад. — А парень действительно знает, что нужно девушке для успокоения нервов, — сказал он с некоторой долей зависти.

— Еда готова, — вздохнул Монтинор. — Может, отнести им пару мисок?

— Что, так охота посмотреть? — хохотнул Фрад. — Да уж, обошел меня этот одноглазый, по всем статьям обошел.

— Нехорошо беспокоить людей в такой момент, — сказал Илинкур. — Но еды предложить не помешает. Думаю, стоит отнести и одеяло.

Илинкур привстал с чурбачка, но его опередили.

— Я отнесу, — подорвался Монтинор.

— Я помогу, — вскочил следом Сиблак.

Они тихонько постучались, прислушались. Копошение, шаги, наконец, дверь приоткрылась. Если бы у юнцов были глаза на стебельках, как у крабов, то им бы удалось увидеть больше, чем край плаща и торчащую из-под него ножку Анаис. К тому же Тамерон загораживал проход, но его нагота ребят не волновала.

— Мы… э-э-э… еды принесли, — выдавил Монтинор.

— И одеяло, — добавил Сиблак.

— Премного благодарен, — шутливо поклонился Тамерон и принял дары.

После чего закрыл дверь, чуть не прищемив ребятам носы. Пришлось им возвращаться несолоно хлебавши.

— Вот хлыщ! — прошипел Монтинор.

— Да, хоть бы прикрылся, — пробубнил Сиблак. — Нечего демонстрировать свою победу.

— Ладно тебе, — сказал Монтинор, — Анаис не победишь, не уговоришь и не разведешь, сам знаешь. Здесь все полюбовно, с первого взгляда, еще в лесу.

— В лесу?

— А ты не заметил, что он пришел с ее шнурком в волосах?

— Не-а, не обратил внимания. Бывает же так, — с завистью сказал Сиблак. — А он ничего.

— Да, сразу видно, парень не только на лютне бренчит, но и тренируется. Видал, какое тело?

— Жаль, глаза нет, был бы просто неотразим.

— Как видишь, Анаис его глаз без надобности.

— Вас послушать, так вы оба на него запали! — захохотал Фрад. — Еще когда он был полубабой!

Юнцы покраснели и разразились энергичными протестами.

— А сам-то? — осадил Фрада Илинкур.

Анаис приподнялась на локте и потянула носом.

— Еда? — удивилась она. — Какая забота. Ты так и будешь теперь ходить нагишом?

— Знаешь, нарадоваться не могу, что я снова я, — улыбнулся Тамерон.

Анаис стала уплетать за обе щеки, сощурилась от удовольствия.

— Никогда не видел тебя такой спокойной, счастливой.