Владимир Васильев - Приключения в Ирии и на Земле (СИ)

Оно косвенным образом напомнило эрлу его первый пиратский подвиг и взятие свейского торгового судна с зерном на борту. Часть зерна он продал оптом, а часть хранил в новом поместье, и там же, в бухте стоял вмёрзшее в прибрежный лёд его первый приз. «Легко его взяли — легко отдадим Петру», — этак подумал граф, с любопытством перечитывая газетную заметку. В ней не было упоминания о его пиратском рейде в балтийских водах, но упоминались корабли с хлебными запасами. Заметка гласила:

«Iзъ СТЕКХОЛМА декабря въ 9 день.

Моровое пов?трие перестаетъ, что напредь сего въ нед?лю 2000

челов?къ умерло.

А нын? токмо по 300 по 400 умiрают?.

Королевскiй дворъ и сенатъ еще въ iныхъ город?хъ пребываютъ, изъ

стекхолма нiчего не прiвозятъ, однако водяный ходъ свободенъ, i iзъ

померанiи н?сколько караблей съ хл?бными запасы туды ждутъ, въ

которыхъ велiкое лiшенiе есть».

Чарльз вырезал заметку и спрятал её в потайной карман…

— Вот, Государь, — сказал он мне, протягивая пожелтевшую вырезку из газеты, — Напоминание о днях минувших. Сергий Фёдорович учил меня по своим правилам. До прибытия в Россию я был уверен, что грамотно пишу по-русски.

Роскошный камзол Чарльза казался мне вычурным и годным разве что для сцены. Бывшему графу взгрустнулось, его веки задёргались, и слеза, явно не театральная, скатилась по его щеке.

— Мы все грустим по Ирию.

— У меня там осталась жена. Никто не знал, где она.

«Чарльз, как видно, сентиментальный парень», — думал я, играя с «брелком», вытребованным у бывшего эрла в первую нашу встречу. Его слёзы навели на меня грусть-тоску, но она не была связана с Ирием: наши встречи и беседы были прерваны неприятными событиями.

Весь последующий день ушёл на решение тактических задач. Весьма неприятных.

Не удивительно, что меня терзали мрачные предчувствия по поводу судеб западных славян. По прибытии в стан новоприбывших пиратов-корсаров, я выдал задание сателлиту сменить стационарную позицию. Сателлит, зависнув над княжествами ободритов и лютичей, регулярно передавал картинки окрест лежащих земель. Наихудшие опасения подтвердились: вчера утром узрел большую армию рыцарей и кнехтов, ведомую монахами. Их передвижение ясно обозначило цели: княжество лютичей. Загадка лёгкой победы немцев над ободритами выяснилась: в куче трупов отыскали лазерную пушку, аналогичную тем, что мы нашли в арсенале странницы Живы. В армии крестоносцев, идущей на лютичей, один из монахов, весьма горделивый, ехал верхом в окружении братьев. За его спиной, на двух заплечных ремнях, поблёскивал ствол пушки. Со стопроцентной уверенностью можно было бы оплакивать лютичей.

Меня удивило ещё одно обстоятельство: наверняка, известие об уничтожении первой армии дошло до правителей немцев. Часть воинства скрылась от моего мстительного огня, и я не стал их преследовать. И времени прошло достаточно… Кто же послал новый полк на вероятную гибель?

Особого труда не составило — разгадал эту тайну. Поведение «монахов» и их пренебрежительное помыкание рыцарями выявило скрытые пружины, приводящие в действо армию немцев. Принцип ясен: церковь их ведёт, и церковь побеждает. Трепещите, поганцы!

Скажите на милость: вам бы понравилась роль палача?..

На месте побоища не оставил ни единой живой души, кроме одного раненого монаха. Изъял пушку. Мои воины усадили бледного от потери крови монаха рядом с собой в отсеке флайера, и мы полетели на юг, в сторону Рима. За горами, отделявшими итальянские города от немецких земель, увидели множество лагун и городов. Наибольший из них, конечно, Венеция. В здешней Венеции все дома, облицованные чёрным мрамором, придавали городскому облику зловещий вид. Цель нашего полёта была иной — город Рим. Над Римом господствовал чёрный замок, подобный нашему в Уралграде. Верхняя площадка замка была захламлена донельзя, и о посадке пришлось забыть. Лишь один служитель церкви осмелился выползти на площадку. Вот ему мы и сбросили наш живой груз. Раненый монах, отчаянно пискнув, свалился на кучу мусора. Наши мужики, как один, молча погрозили кулаками церковному служке, вышедшему встречать нас. Тот с открытым от изумления ртом смотрел на нашего воина, слетевшего к нему аки ангел. Вручив служке грозное послание Папе римскому, наш «ангел» без крылышек взлетел на борт флайера, влекомый подъемной силой пояса-антиграва.

На прощание совершили облёт. Впечатление город не произвел. Ни величавости, ни одного грандиозного здания, за исключением чернеющего на холме замка.