Александр Анфилатов - Зеркало мира

Ярослав якобы растерянно развел руками:

— Моя племянница Анна тоже вызовет у вас сомнения?

— Она ребенок…

— Извини, других нет, как‑то не догадался пригласить всю колонию.

— Мог позвать нас…

— Ну это тоже самое.

Образовалась пауза…

— Может, стоит пригласить свидетелей? — обращаясь к Ольге Николаевне предложил Олег. — Раз таковые имеются.

— А смысл? — отвечала та, пожимая плечами. — Они скажут тоже самое.

— А мы послушаем, — настоял Олег, вставая из‑за стола и направляясь к охране в дверях с намерениями все же вызвать свидетелей.

Через полчаса–час разыскали людей Ярослава и поодиночке допросили. Вопросы задавал Олег, Ольга вставляла лишь отдельные реплики. Ярослав с Петровичем, в основном, отмалчивались. Результаты не выявили серьезных расхождений в показаниях, люди говорили уверенно и явно о том, что видели собственными глазами.

— И что меняют эти расспросы? — подвела итог Ольга Николаевна, когда люди были отпущены, и отцы–основатели остались одни. — Ничего не меняют. Ярослав, если не по злому умыслу, то по глупости, совершил халатность, граничащую с преступлением, и не может оставаться у руля колонии. Ты, Олег, должен назначить другого, желательно из вновь прибывших. Кстати, Ярослав, по твоим словам, демон должен был дожать Лифидца. Он выполнил обещание и сообщил результаты?

Ярослав развел руками.

— К сожалению, до сих пор нет, но я надеюсь.

— Я вообще не понимаю, — Ольга импульсивно поднялась с кресла, всплеснув руками, — о чем мы говорим….

— Ты что‑то предлагаешь конкретное? — в свою очередь перебил ее Олег.

— Нет, но…

— Хорошо, — согласился Олег, — Ярослава мы снимем с должности, но что это даст нам взамен? Другого человека все равно нет ни среди старожил, ни среди вновь прибывших.

— С тобой прибыл человек вполне пригодный…

— Нельзя так сразу возвышать новичка, да и есть у меня сомнения…

— А Ярослава можно? — возмущенно выпалила Ольга. — Ведет себя как феодал. Уже все именуют его князем. Трон завел и сидит на нем, когда все другие стоят. Порядок установил совсем не такой, как мы планировали. Людей в колхозы сгоняет и каждой группе поручил полностью содержать тяжеловооруженного всадника. Эдак и до крепостного права недалеко и до права первой ночи. Феодализм конкретный.

Ярослава задели последние слова, обращенные в адрес его преобразований.

— Позвольте поинтересоваться, — слегка ехидно произнес он, — это какие плану я сумел поломать? Что‑то Олег мне ничего подобного не говорил. Может просветите?

— А простые планы, — импульсивно ответила Ольга, — каждый человек должен трудиться и владеть своей собственной землей и распоряжаться по своему усмотрению.

— Серьезно? — спросил он.

В ответ Олег несколько смутился, но подтвердил:

— Были такие разговоры, но я не стал ограничивать твою инициативу. Это могло выглядеть как недоверие.

— И тем не менее, — вклинился в разговор до того молчавший Павел Петрович, — я и моя группа выступаем против порядков, которые давно отжили и показали свою несостоятельность еще на земле.

— Что же вы выступаете за фермерские хозяйства?

— Да, — подтвердила Ольга, — частная инициатива — залог успешного землепользования.

— Конечно, я не против, — смущенно согласился Ярослав, — можно выделить отдельные участки для тех, кто желает вести хозяйство в одиночку, но такие быстро окажутся в проигрыше по сравнению с многочисленными семьями. Они не смогут выполнять не только общественные повинности, которые на них накладывает колония, но и даже собственные нужды, такие как строительство, расчистка от леса, орошение в сухой период. Поймите, фермерство — этот догмат индустриального общества, без определенных условий и идеологии оно мертво, не выживет. Сильные скупят землю слабых, которым придется работать на помещика по денно, а тут и до рабовладения недалеко. Зачем помещику поденщики, когда можно задешево купить рабов с кораблей, и совсем ничего не платить. Поймите, система фермерства для Трона тупиковая, как, впрочем, и для Земли. На смену фермерам придут латифундии, как на Земле транснациональные компании. В отдаленной перспективе _ это гибель для колонии и мотив для социальной розни.

Лично я вижу перспективу в эвномии и в укрупнении дробных коллективов. Семья — это уже ячейка для товарного производства, но объединение на добровольной основе нескольких семей в артель ведет к увеличению их возможностей, не только на почве товарного сельского хозяйства, но и товарного производства. Увеличиваются не только их физические возможности, но и финансовые.