Иван Кононенко - Оборотный случай

Канор еще раз кашлянул, и в тот же миг как-то странно тряхнул головой и упал. Я услышал звук разбивающегося горшка. Текес, повернувшись налево, испуганно вздрогнул, потом выхватил булаву, прикрепленную к поясу… и тоже упал, сраженный цветочным горшком.

По комнате распространилось столько магии, сколько я не чувствовал, наверно, за всю свою жизнь. Это чувство, когда тебе сложно дышать, двигаться и даже думать, потому что магическая энергия, как кисель, заполняет все пространство вокруг. Тогда ты ее видишь и можешь почувствовать себя адрейдом, ведь они видят такое постоянно с любым количеством магии. Вокруг все становится оранжевым, как пелена на глазах. Это — магия, напоминающая собой туман во время заката.

Из-за поворота, который мне не был виден, выглянул Онир. Он не сбежал, но спрятался и дожидался чего-то. Сейчас же он немножко преобразился: благодаря подсознательным желаниям магия очистила его от засохшей крови, а раны на теле затянулись. Вероятно, и в вампирском Наслаждении мой брат уже не нуждался. Да, если тебя окружает громадное количество энергии, можно делать почти что хочешь. Жаль, с оборотнизмом так не получится: искорежу свое тело нечаянно, и повезет, если не умру. Хотя лучше умереть, чем выглядеть как картина пятилетней интанитки.

— У старого хрыча реакция уже не та, — оскалился Онир. — Я почему-то впервые могу думать трезво. Побежали отсюда, а?

— Куда ты денешься? — спросил я, усердно дыша. Нос с трудом находил воздух в огромном количестве магической энергии.

— Да я найду, куда. Нигиза уже все равно нет. Но не в Веоре останусь, это точно! Передавай привет родителям.

Онир оттолкнул меня и встал на подоконник. Один театральный взмах рукой — и маги, стоявшие под башней и уже начинающие понимать, что вокруг них — магический клад, попадали без сознания. Онир выпрыгнул и, ловко приземлившись, побежал куда-то на юг города.

«Прыгай давай, а то еще очухаются», — посоветовал Совесть. И я, с радостью прощаясь с опасным зданием Гильдии магов, прыгнул вниз, где меня дожидалась притихшая и ничего не понимающая Ктори.

Через несколько минут Канора и Текеса нашли. По счастливой случайности, это были маг и паладин, состоящие в группе Канора: Мид, паладин в доспехах и со слишком волевым подбородком, и Лейр, усатый гигант-маг с одной бровью. Второй, наивно охнув, кинулся к Канору, первый принялся помогать Текесу. Он оттолкнул ногой испачканный в земле горшок из-под герани, треснувший от удара, и облегченно засмеялся.

Лучшее, что они смогли сделать — усадить их на диван в одной из незапертых комнат. Конечно, так коллеги и сделали. Мид покачал головой и пробормотал:

— Странно. Все остальные убиты, а эти живы… А магии вокруг, словно адрейд чихнул.

Лейр отряхивал желтую часть мантии адрейда от земли и пыли, как вдруг резко встал, напугав паладина. Дыхание усача участилось, а глаза неспокойно забегали вокруг.

— Э-э-эй! Что с тобой? Лейр, не волнуйся! Ты же знаешь, что тебе волноваться запрещено! — замахал руками Мид.

— И без тебя знаю. Не мешай, сейчас вернусь.

Высокий маг бросился вон из комнаты. Он был сильно взволнован и не заметил даже, что сбил с ног пару коллег, хотевших помочь привести в чувство пострадавших. Он бежал очень быстро, любой знатный бегун позавидовал бы. Он преодолевал за один свой широкий шаг почти вдвое больше обычного, и вот, наконец, нашел то, что искал: изолятор для оборотней. Дверь так и осталась открытой, а рядом валялся ботинок Онира, но до него Лейру не было никого дела. Он вбежал в комнату и в кромешной тьме сразу же разобрал Дейнелана. Он лежал на кучку сена, как ни в чем не бывало.

— Эй! Как ты? Дей! Дорогой мой…

Лейр бросился на колени перед оборотнем и обнюхал его. Сильно вздрогнув всем телом, он выпрямился. С минуту он продержался в этой позе, затем опять опустился над Дейнеланом и залился горькими слезами, обнимая бездыханное тело.

— Сыночек… Как ты мог умереть?! Кто убил тебя? Ах, а я. Какой я отец после этого? Позволил тебе умереть в этой тысячу раз проклятой каморке! Даже хуже, я позволил тебе здесь торчать, хотя на своей шкуре знаю, каково это, жить здесь годами…

Он провел рукой по доскам, на которых когда-то написал свой своеобразный дневник, совершенно ничего не видя из-за потоков слез.

— Хах, — захлебывался он. — Будь ты проклят, Лейр Раэсси, пума! Будь проклят и ты, убивший его сына!

Он бил себя по голове и рычал от бессильной ярости, а его глаза заблестели в огне звезд, как кошачьи. В этом состоянии его нашел пошатывающийся Канор с повязкой на голове. Он решительно отказался от помощи Мида при ходьбе и сам дошел до своего верного подчиненного. На его не просматривалось ни жалости, ни гнева, но голос дрожал, и благодаря этому казалось, что старый адрейд сейчас взорвется от ярости.