Валерий Теоли - Убийца шаманов (СИ)

Толпа расступилась, пропустив вождей к погребальному костру. Песнопения смолкли с последним лучом заходящего солнца. Бывший охранник умершего главы улиточников Нур-Ганнак зажёг хворост факелом, разом взревели мужчины. Охотники сбросили накидки и рубахи и, выкрикивая клятву мести, синхронно провели ножами по груди.

Тризны не было. Вместо неё взявшие на себя организацию обороны деревни телохранители Бена-Джака выставили часовых и завалили брёвнами и колючим кустарником бреши в частоколе. Сегодня никто не уснёт в селении.

Распоряжавшегося воинами Нур-Ганнака Ран-Джакал вызвал к себе в шатёр, поставленный неподалёку от ворот. С вождём находился хмурый Гин-Джин.

Войдя, улиточник опустился на колени перед Озёрным Владыкой и, вынув нож, поднёс его к пучку волос на макушке. Под стальным острием заалела полоска крови.

– Убей меня, великий, – опустив голову, проговорил он. – Я не уберёг повелителя и достоин позорной смерти.

Рыкнув, вождь с размаху пнул тролля в грудь, отчего тот опрокинулся.

– Песья кровь! – выругался предводитель озерников. – Что случилось, Нур?

– Сэкка, проклятая сэкка, – восстановив дыхание, полушёпотом произнёс телохранитель. – Она приходит по ночам и убивает нас. Сначала Говорящих с Духами и наших детей, потом мужчин и женщин. Славный Кан-Джай почти победил её, чуть не спалив колдовством, но она опять пришла и забрала жизни почтенных Гал-Джина и Бена-Джака.

– Что с моими учеником и дочерью? – приблизившись к стоящему на карачках воину и глядя ему в глаза, прошипел зверомастер.

– Вели скормить меня медведю, великий шаман! – уткнулся лбом в шкуры, устилающие пол шатра, тролль.

– Говори! – в голосе человека послышалась угроза.

– Славный Кан-Джай и твоя дочь с отрядом ушли вчера к Лысому Холму за сэккой. Убейте меня! Все, кто преследовал проклятую тварь, сгинули! Мы нашли следы сражения на холме и никого живого. Они пропали! Все пропали! Их пожрала сэкка!

Гин-Джин вот-вот сорвётся, и улиточника ждёт участь похуже съедения медведем. Ран-Джакал редко видел друга таким. Лицо потемнело, в глазах пылают огни преисподней, руки сжимаются в кулаки, белеющие от напряжения. Если ярость зверомастера выплеснется на воина, похорон не устроят. Хоронить нечего будет.

– Ты позоришь предков, Нур, – холодная сталь зазвенела в тоне вождя. – Я надеялся встретить в деревне Улиткоголовых гордых троллей, а вижу трусливую собаку. Пошёл вон. Ты недостоин смерти от наших рук.

Телохранитель торопливо попятился и выскочил из шатра.

– Что думаешь, Гин?

– Бена-Джак умер своей смертью, – угрюмо ответил зверомастер, немного успокоившись. – Верховного действительно убили, и как-то странно. Чёрное колдовство, Ран. Шаманы возвели барьер вокруг лагеря, он простоит до утра и никого не пропустит, ни духов, ни живых. С рассветом отправляйся к Лысому Холму.

Озёрный Владыка сел в походное кресло, позаимствованное в пору его бурной наёмнической молодости у имперского военачальника и заменяющее трон. Сказанное другом ему не понравилось.

– Ты говоришь, словно мы не пойдём туда вместе, Гин.

– Я иду к холму немедленно.

– Ночью? Рехнулся, что ли?

– Там моя дочь, Ран, и мой ученик.

– А ещё четверо моих воинов из охранной дюжины, если помнишь.

Вождь тяжело вздохнул. Гина не переубедишь, попрётся, несмотря ни на что. И плевать ему, на кого может нарваться у Лысого Холма. Ему лишь бы близких спасти. Нет, он продумывает свои действия и ходы противника до мелочей, однако, напрочь теряет разум, когда кто-то из друзей в опасности. Сейчас выгоднее переждать ночь в окружённом барьером укреплённом лагере. За преданность, впрочем, Ран и ценил его. Именно благодаря верности и отчаянной смелости зверомастера предводитель озёрных племён дожил до своего возраста.

– Мы тридцать зим плечом к плечу сражаемся с нашими врагами, Гин. Я не отпущу тебя самого.

– Со мной пойдут Махайр и медведи, по пути ещё кого-нибудь позову. К тому же, со мной охранные духи, одежда зачарована на прочность, и амулетами я увешан, как свадебное древо шнурками женящихся пар. Мои защитные чары эффективнее Гал-Джиновых. Тебе же безопаснее остаться до восхода солнца здесь.

– Мы идём к Лысому Холму, я сказал, – выдвинул челюсть вождь. – Остальные остаются в лагере до утра, распоряжусь. Не нервничай, я за себя могу постоять и без твоего колдовства. Кто на озере лучший воин? Ран-Джакал.

– Думаю, к холму идти незачем, – прервал Озёрного Владыку голос из угла шатра за походным стулом. – Мы потеряем день, да и был я уже там.