Валерий Теоли - Убийца шаманов (СИ)

Сознание стремительно наполнялось мраком, в котором скрежетали зубы и слышался звериный рык. Злость затопила нутро колышущимся морем, переросла в гнев и выплеснулась алыми брызгами из носа, рта и ушей. Регенерация прекратилась, кровь, кажется, сочилась из глаз, заливая обзор, и из пор. Во мне заворочалось нечто злое, набирающее силу и стремящееся вырваться наружу. Ослабив меня, ведьма решила подселить в моё тело злого духа, как поступила в деревне, призвав старших лоа прямиком в больных детей. Не выйдет, квартира уже занята. В ней живут здоровенные сторожевые псы злее ведьминых миньонов.

Боевой транс ускорил восприятие, позволив, превозмочь болезненные ощущения и трезво оценить ситуацию.

Гвард всё-таки знатный экспериментатор и практик. Прибыв на озеро из форта, едва оправившись от ранения, полученного от Ночных Охотников, он отвёл меня в уединённую необитаемую пещерку, поставил барьер, и я впервые осознанно обратился к пойманным духовным сущностям. Они охотно откликнулись, тут же предприняв попытку переворота. Я их не мог контролировать, но загнать обратно в камеру почуявших ветер свободы духов удалось. Сотрудничать они наотрез отказывались, зато, стоило приоткрыть дверку их темницы, и они тут же бунтовали. По словам зверомастера, в моменты борьбы с ними я преображался, частично трансформировался. Овладеть бы этой способностью, смог бы выйти на третий уровень телесности и быть похожим на метаморфа-оборотня. Живут такие в империи, целые кланы составляют. Рыцари-метаморфы величайшее сокровище имперской военной машины.

Итак, поэкспериментировав со мной, Гвард попробовал провести ритуал малого подселения духа. Чисто ради определения моего местонахождения. Призвал маленького лоа клеща, который внедрился в ауру, и тут-то выяснилось, что ловец духов – не только поимка духовных сущностей низкого и среднего порядка. Лоа улепётывал в плачевном состоянии, и смыться не успел. Аура потянулась за ним и впитала бесследно. В общем, я поглощаю мельчайших духов неосознанно. Не запечатываю, а именно поглощаю, разлагая на энергию. Призванный далее младший лоа ласки вцепился в моё астральное тело мёртвой хваткой, и уже пойманные узники-духи не потерпели такого бесцеремонного обращения, выдворив потрёпанного резидента зверомастера. Они же препятствуют неразрешённому вмешательству в сознание, блокируя ментальный план для нарушителя их спокойствия. Подобное произошло в форте при попытке Марна Изверга просканировать мою память.

Оглушительный громовой рёв заставил вздрогнуть свод пещеры-гробницы. Уничтожить! Разорвать! Сожрать дерзкого врага, бросившего вызов! Вот он, удивлённо смотрит с порога запечатывающих покоев, и его губы шевелятся, шепча: «Гор-Джах». Враг? Нет, добыча , ещё не осознавшая своего статуса. Ты слабее настоящего Врага. И ты совсем невкусная. Та добыча наверху, – о, её так много, – она куда вкуснее. Но ты осмелилась напасть на меня и будешь наказана.

Отступаешь, понимая ошибку? Поздно.

Лоа, проникающий в меня по духовному каналу, тянущемуся от метки в ауре к сэкке, заверещал. Вкус у него действительно отвратительный. Он бросился наутёк, безумно воя. Его запах сменился сладковато-терпким ароматом страха. Таким он мне нравится больше.

Энергия гибнущего духа изливалась множеством тоненьких ручейков, пополняя мой запас. Не поглотив её полностью, выплёвываю остатки в ведьму. Она обескуражена, отходит из запечатывающих покоев. Куда?! Тебе не разрешали ускользать, добыча .

Повреждённые ткани восстанавливались за счёт преобразуемой айгаты. Мне нужно крепкое, сильное тело для победы. Айгата вселявшегося лоа пришлась как нельзя кстати, исцелив мои раны. Не полностью, но довольно, чтобы сражаться хотя бы в полсилы.

Оправившись от неожиданности, ведьма послала жгуты сплетённых чернильных волос, острые на концах. Она хочет проткнуть противника, так медленно двигаясь, или играет? Я покажу ей проворство. Прыжок, и волосяные копья врезались в землю в том месте, где я стоял мгновение назад. Твоя атака веселит меня, я смеюсь и, поймав чёрную верёвку, выросшую из причёски сэкки, дёргаю на себя. Ведьма, не устояв, летит в разделявшую нас линию. Липкое масло облепляет её, поджаривая. Объятая пламенем, она вскочила, замахала ручонками. Горящие волосы извивались змеями, запахло паленой плотью. Уцелевшие чёрные нити острыми иглами впились в меня и немедленно опали, разорванные мною. Удар в горло растопыренными пальцами, уворот на удивление ловкой добычи, мой перехват её запястья, рывок на себя с выкручиванием кисти, ломающий кости, будто сухой валежник.