Галина Гончарова: Корни зла или Вперед в прошлое

— Лучше б я тебя яиц лишила, — огрызнулась я. — Облезнешь, гад!

— Как невежливо. Но я надеюсь, в постели ты будешь такой же. Обожаю укрощать строптивых жен-щин.

При одной мысли о том, что вот ЭТО — и я, а еще рожать ему детей… меня тошнить начинало. Но сдаваться было нельзя. Умирать — так с честью.

— Что, добровольно бабы не давали? Оно и понятно. Кому ж хочется ложиться в постель с таким кус-ком дерьма.

Дирмас сжал мой подбородок железными пальцами.

— Ты еще будешь меня просить об этом как о милости.

Я извернулась, наплевав на боль — и что есть силы, вцепилась зубами ему в руку. Сомкнула челюсти, сжала, задвигала, перетирая мышцы и сухожилия — и жалея только, что я не бультерьер. Говорят, они и кости дробить могут…

И с радостью услышала почти звериный вой элвара. Несколько секунд чистого счастья…

Сильные пальцы стиснули мою челюсть так, что зубы разжались. И Дирмас выдернул руку. Я сплю-нула в сторону кровь.

— Ты, …, …!!!

Я нежно улыбнулась подонку окровавленным ртом.

— Лучше убей меня сразу. Иначе я сама тебя убью. Обязательно убью.

Несколько минут мне казалось, что мою просьбу выполнят. Несколько минут…

А потом Дирмас взял себя в руки. Ухмыльнулся. И покачал головой.

— Нет, Ёлочка. Сейчас я оставлю тебя ненадолго. Перевяжу рану. И вернусь. А ты пока полежи и по-думай обо мне. Наша первая ночь будет поистине незабываемой. И пройдет она на этом же алтаре. Я даже отвязывать тебя пока не буду. Так что лежи.

Я плюнула ему под ноги еще раз.

— Да пошел ты…

Дирмас сверкнул на меня глазами.

— И пойду. А ты пока полежи, подумай об удовольствии, которое тебя ожидает.

Его рука прошлась по моему телу, задержалась на груди, пощекотала живот…

Я из последних сил сдерживала вопль ярости и отвращения. Даже зубами не достать, далеко. И ноги прикованы. Хотя один шанс у меня есть…

Дирмас вышел. Я вздохнула — и чуть шевельнула руками.

Очень удачно. Руки вытянуты и прикованы над головой. А вот КАК прикованы…

В камень вделаны металлические пластины. И ими зажимаются запястья. Руки не выдернуть. Но можно перетереть об них вены. Можно.

Страшно?

Да.

А что еще я могу сделать?

Я первый раз дернула запястьями, стараясь попасть на кромку. Получилось с первой попытки. Руки рвануло болью. А теперь еще раз. И еще. Аууууу!!! И чтобы отвлечься, я принялась размышлять.

Если меня до сих пор не нашли, значит, и потом не найдут. Что-то пошло не так. Тёрн телепортиро-вался удачно. Наверняка. Но вот смогут ли пройти по следу моей магии? И будет ли куда проходить? Что здесь стоит у Дирмаса?

Сетка?

Стена?

Отсекатель?

Что-то еще из магии крови?

Я могу попытаться успокоить себя фразой 'Пока дышу — надеюсь', но… Не подействует!

Одна мысль о том, что этот мерзавец дотрагивается до меня — и мне становится плохо. По-настоящему плохо. Это не смерть. Это можно пережить. Но смогу ли я жить с этим дальше?

А ведь есть еще и другое.

Элоэ тайа.

Наш брак. Пусть 'полевой'. Но Тёрн будет искать меня. Будет чувствовать меня. И рано или поздно попадется в ловушку, расставленную этим подонком.

Скорее рано, чем поздно. Он ведь любит меня. По-настоящему.

Я стиснула зубы — и еще раз дернула запястьями. И еще. И еще…

Больно.

Я не могу позволить себе стать приманкой. Не дам погубить дорогих мне людей и не-людей ради сво-его спасения.

Есть такое слово 'честь'. Есть!

А у меня так мало времени. Так мало…

Сколько уже прошло? Как скоро вернется Дирмас?

По правой руке поползла теплая струйка. Кровь? Пот?

А ведь останавливаться нельзя. Кровь должна течь, не сворачиваясь. А на воздухе, да еще поперек вен…

Еще рывок. И еще один. И еще…

Теплые струйки бегут по обеим рукам.

Сколько нужно времени, чтобы истечь кровью?

Я ведьма, я буду умирать долго…

В голове шумело, в ушах стоял звон…

И когда в воздухе вспыхнула арка, выпуская своих, магов — я даже не поверила, что они пришли… Решила — бред начинается.

Но метнувшийся ко мне магистр Теодорус был реальностью. И магистр Фейрл. И Тёрн.

— Ёлка! Ты жива!!!

— Если ее не доставить в госпиталь — ненадолго, — рявкнул магистр Фейрл.

Магистр Теодорус уже колдовал что-то над оковами, а магистр Фейрл лил какие-то эликсиры на мои запястья.

— Глупая девчонка, что ты с собой наделала!?

Один Тёрн не ругался. Он стоял рядом, глядел на меня — и на лице у него было полное и абсолютное отчаяние. Неясно, сколько бы он простоял, но Директор отвесил ему подзатыльник.