Дмитрий Емец - Ладья света

— Постой! Не принимай всерьез! Это шутка! Они не могут убить Бабаню! Не мрак решает, кто умрет!

Ирка не слушала. Она уже сорвалась и куда-то летела. Багров догнал ее только у микроавтобуса. Ирка слишком волновалась, чтобы телепортировать, и, к счастью, понимала это.

— Взял ключи? Так что стоим? Поехали!

Бабаню они застали дома. Она сидела на кухне за столом и большими ножницами вырезала фигурные лоскуты из разноцветной ткани. На Ирку она посмотрела с легким испугом, потом вспорхнула и засуетилась у плиты:

— Что же ты не позвонила? Картошку пожарить?

— Как ты себя чувствуешь? — резко спросила Ирка.

— Нормально! Что за вопрос? — продолжая хлопотать, отозвалась Бабаня.

Голос у нее звучал естественно, но к Ирке она почему-то стояла спиной. Ирка взяла ее за плечи и развернула к себе.

— Как ты себя чувствуешь? — повторила она настойчиво.

Бабаня уткнулась Ирке в плечо:

— Ты уже знаешь? Марья Фридриховна проболталась?.. Да ничего страшного! Операция еще только во вторник!

— Какая операция?

— А разве Марья… не сказала?

— Фридриховна сказала больше, чем ты думаешь! Поэтому говори сама! Каждый отвечает за себя, в своем секторе ответственности! — сказала Ирка голосом, которым Фулона допрашивала комиссионеров.

Бабаня прижалась к ней еще теснее, пряча лицо:

— Сердечный клапан. Что-то мой будильничек поизносился. Но мне вставят новый ключик, и мы поедем дальше.

— Почему ты со мной не посоветовалась?

— Ну ты стала бы волноваться и… не знаю — не сказала, и все!

В голосе Бабани появилась вдруг совсем Иркина упрямая интонация, и Багров понял, откуда она взялась у самой Ирки.

— Ты НЕ ЛОЖИШЬСЯ на операцию! — сказала Ирка.

— Здрасте-подвинься! Я уже и квоту выбила, и деньги кому надо заплатила! И потом, я, знаешь ли, не потому под нож лезу, что мне это сильно нравится.

Ирка с Багровым просидели у Бабани еще два часа, но разговор не клеился. Не зная, чем себя занять, Матвей крошил хлеб, лепил из хлеба человечков и съедал их по кускам, отрывая руки и ноги. Бабаня выскакивала в коридор, на балкон, в другую комнату, спасалась от Ирки даже в ванной и специально, чтобы ее не слышать, включала воду, но Ирка преследовала ее, как оса, и кричала в щель:

— Не будешь ты ничего делать! Не будешь!

— Слушай! Ты ее сейчас переволнуешь, и она там так и останется! — шепнул Ирке Багров.

— Где останется?

— Ну в ванной. Сердце все-таки.

Ирка приутихла, и некоторое время спустя Бабаня осторожно выглянула из ванной.

— Взрослая внучка — это внучка, которая кричит громче тебя! Учитывая, что воспитала тебя я, получается, что я ору сама на себя! — сказала она жалобно, явно пытаясь наладить отношения.

Ирка молчала, строго барабаня пальцами по полировке.

— Да пойми же ты, что я так не могу! Всегда как на самолете летала, а сейчас на второй этаж, как старуха, поднимаюсь. Ступенька, еще ступенька… Хоть ты тресни — сделаю операцию, и все!

Ирка по-прежнему ничего не отвечала. Сидевший сбоку от нее Багров сумел наконец разглядеть ее шею. Маленькая красная родинка исчезла.

Девушка возникла в жизни Петруччо внезапно. Он пришел в отдел сборки родного гипермаркета ругаться, что движущиеся полки поставили без колесиков и они ездят больше по нервам, чем по полу. И тут он увидел ее. Единственная и неповторимая, изготовленная судьбой исключительно в виде тестовой модели, она стояла на стремянке с дрелью в руке и пила сок из пакета, который только что на глазах у Чимоданова просверлила этой самой дрелью. На ее бежевом брезентовом жилете помещался целый арсенал: молоток, скотч и пистолет, стреляющий железными скрепками.

Чимоданов взглянул на нее и почувствовал, что в сердце ему вонзился гвоздь.

— Брось мне сок, женщина! — велел он.

Девушка насмешливо взглянула на Чимоданова и выполнила просьбу буквально: сбросила со стремянки сок, заливший его с ног до головы.

— Женщина, ты ослепла?! Я хотел пить, а не мыться! — взвыл Петруччо.

— Учу бесплатно! Пить — это так наливаешь и глотаешь. При этом не забываешь дышать! — Девушка спрыгнула со стремянки и оказалась рядом с Чимодановым.