Станислав Соболев: В поисках Велиаса

Вечернее небо распростерлось над Гарэнхалем — крупным островным государством, отрезанным от материка. Разбитый на десятки городов, он уже не первую сотню лет служил приютом для знатных родов со всех концов Аргтэтраса. Кроме людей, редко кому-то здесь были рады. Так сложилось исторически: отделившись от конфликтов, происходящих на материке в семи днях путешествия по морю, Гарэнхаль прекрасно занимался самостоятельным развитием без внешнего вмешательства. Поскольку представители других рас могли помешать сложившимся устоям, их редко пускали дальше Вамарка — портового города в юго-восточной части острова.

Прямо под вечерним небом расположилась небольшая деревня, неподалеку от столицы Гарэнхаля, Фермарка. Однако трудно сказать, что "неподалеку" — было подходящим словом. Пешком до Фермарка пришлось бы идти ни один час. Если уж в седле и не через лесные тропинки, так и вовсе могло занять добрых часа три. Магазин на всю местность был один, а основную часть местной территории составляли дорогие, богатые дома с красивыми, ухоженными лужайками. Как раз на одной из таких росла старая, лохматая ива. У ее основания с явно недовольным лицом стояла белокурая девочка, лет восьми. Несмотря на свой возраст, ее лицо излучало невероятную серьезность. Руки были сложены на груди, а нос туфельки неумолимо топтал зеленый, явно ухоженный газон.

Глядя куда-то вверх, она раз за разом недовольно цокала языком, словно надеясь, будто кто-то должен ей ответить. Но помимо вечерней тишины и щебетания птиц, доносящегося из близлежащего леса, никаких звуков не поступало.

— Долго ты там еще? Немедленно слезь оттуда! — с силой топнув ногой, все же не выдержала девочка. Голос ее звучал властно, громко и звонко. Подойдя чуть ближе к стволу, она облокотилась на него рукой и прищурилась. — Я же переживаю за тебя.

— Залезь и сними сама, — коротко и холодно ответил ей мальчик, лет двенадцати. Развалившись на крупном суку и закинув руки за голову, он смотрел на заходящее солнце. Для него это было чем-то вроде вечернего ритуала. Встречать закат в одиночестве, наслаждаясь потоком собственных мыслей.

Поправив темную, вычурно черную челку, мальчик опустил затекшую правую ногу и положил на нее левую. На нем были надеты дорогие, коричневые брюки и черная манжетка поверх белой, ситцевой рубашки. Большая редкость даже среди местных жителей.

— Я… я все расскажу отцу, когда он вернется! — не выдержав давления со стороны собеседника, пригрозила девочка, вновь топнув ногой.

— Забавно, — отвлекшись, мальчик сел на сук и нашел взглядом собеседницу. — Жень, пойми, отец и без того редко появляется. А когда и приходит — то разве что на пару часов, просто проведать, поесть и уйти обратно на работу. Его уже как месяц дома не было, — все так же холодно, закончил он.

— Ну, тогда маме расскажу! — словно не слушая мальчика, девочка довольно высунула язык. Однако, едва заметив на себе хмурый взгляд оппонента, умчалась в сторону дома.

Проводив ее взглядом и дождавшись, пока из дома послышится ее недовольный, звонкий говор, мальчик лениво потянулся и спрыгнул на траву. Немного обдумав, стоит ли ему идти в дом, он дождался очередной череды выкриков. Тяжело вздохнув и пытаясь хоть как-то отвлечь себя вернувшимся потоком мыслей, он все же побрел в сторону дома.

— А потом, а потом он показал мне язык и сказал, что даст мне подзатыльник, если я тебе хоть что-нибудь расскажу! — заметив, что бывший собеседник вошел в кухню, с новыми силами продолжила Евгения. Дергая за край фартука маму, она пыталась дождаться самого дорого. Улыбки. Она бы означала ее разгромную победу.

— Вань, как тебе не стыдно? А ну, немедленно извинись перед сестрой, — заметив, что сын находится в паре метрах от нее, пригрозила молодая, красивая женщина. Как и у его младшей сестры — волосы у мамы были светлые, а в глазах читалось явное недовольство происходящим. Единственное, что, пожалуй, могло хоть как-то успокоить в случае, если хозяйка дома начинала ругаться — ее улыбка. Она никогда не сходила с ее лица, чтобы не случилось. Между собой местные всегда недоверчиво обсуждали этот интересный момент. Чем больше улыбается человек, тем больше он скрывает. Возможно, именно этим негласным правилом руководствовались зеваки в тираде собственных умозаключений.