Анна Гурова - Дракон мелового периода

– Мне удалось. – сказал Джеф. – У меня есть эти цветы.

С минуту Хохланд сидел молча, переваривая информацию.

– Где вы их взяли? Что они из себя представляют?

– Земля не производит ничего такого, что бы не было прежде посеяно в небе. – еще более загадочно заметил Джеф.

Для меня эти слова прозвучали полным бредом, но Хохланд встрепенулся.

– Ах, вот в чем дело! Вот какой цветок имеется в виду? Так Ангелина его все-таки вырастила?!

– Ничего я не выращивала! – возмутилась я.

– Я вас понял. – отрезал Хохланд. – Перейдем к делу. Итак, у нас очень интересная ситуация. Вы обладаете катализатором, а я – основным компонентом эликсира. Что вы желаете мне предложить?

– Поделиться, конечно. Пусть эликсир будет у нас обоих. Дальше – уж как пойдет. Варианты – от взаимовыгодного союза до вооруженного нейтралитета. Я бы предпочел просто разделить сферы влияния и не мешать друг другу. С вами у меня никаких личных счетов нет, я, в отличие от бедняги Савицкого, не ваш завистливый ученик и не конкурент по научной работе...

– Похоже, я вас немного недооценил. – сказал Хохланд. – А вы не боитесь, что недооцениваете меня и мои возможности? Вы сейчас, извините, никто – бывший научный сотрудник, ни имени, ни связей, герой-одиночка, тогда как я...

– Если у нас будет эликсир, с помощью которого можно восстановить Книгу и вырастить философский камень, ваши научные достижения и связи не будут иметь никакого значения.

– Рад, что вы это понимаете. – буркнул Хохланд. Никакой радости в его голосе не было. – И все-таки, как вы себе представляете раздел... хм... основного компонента? Девочка только одна...

– Мне – мозг, сердце и печень. – с людоедской ухмылкой предложил Джеф. – Вам – все остальное.

От шуточек Джефа у меня едва не отнялись ноги. Но Хохланд как будто вообще не уловил в словах Джефа никакого юмора.

– Печень – мне. – серьезно возразил он. – И глаза, если у вас нет возражений. Сердце и мозг можно разделить пополам.

– Теобальд Леопольдович. – тихо позвала я Хохланда. – Вы же не всерьез? Этот Джеф – он же настоящий маньяк...

Хохланд в мою сторону даже не покосился.

– Этот разговор о дележе – преждевременный. – сказал он Джефу. – Первым делом разрешите поинтересоваться, какое количество катализатора вы готовы мне выделить. Второй вопрос: сколько крови, по вашим расчетам, требуется для эликсира?

– Джеф! – воскликнула я. – Немедленно прекратите надо мной издеваться!

– Помалкивай. – бросил Джеф. – Раньше надо было думать, пока с тобой говорили по-хорошему, а теперь поздняк метаться, сама виновата. Извините, коллега. Насчет крови – ну, поскольку нас теперь двое...

Когда Джеф перевел взгляд от меня к Хохланду, я быстро огляделась по сторонам. Колени дрожать, к счастью, перестали, но адреналин в крови так и гулял, и это было по-своему неплохо. Рюкзак я так и не сняла, он висел за плечами. Напротив двери, развалившись в кресле, сидел довольный собственной хитростью Джеф; у окна, спрятав лицо в тени и зловеще поблескивая глазами из-под морщинистых век, стоял Хохланд. Оставался третий путь. Насчет которого меня предостерегали все кому ни лень. Но сидеть здесь и ждать, пока меня поделят два маньяка: «Вам мозги, а мне задние ноги». – я не была намерена.

Прервав на самом интересном месте сложные химические вычисления Джефа, я сорвалась с табурета, взлетела по винтовой лестнице и одним движением проскользнула в люк лаборатории.

Я как будто нырнула в холодное темное море. Черт, как же здесь мрачно и зябко после кабинета Хохланда! Когда глаза привыкли к темноте, я увидела, что нахожусь там же, где и в прошлый раз. – в густом непроходимом лесу.

Путаясь в лямках, я немедленно начала стаскивать с плеч рюкзак. Действовать надо быстро, кто знает, не явится ли сейчас сюда Хохланд. Будь мы одни, он бы так и сделал, но, к счастью, в кабинете сидел Джеф, а я уже немного знала Хохланда, чтобы понять: чужого человека в своей драгоценной квартире он из виду ни на секунду не выпустит. А в лабораторию Джеф за ним не полезет, если у него есть хоть капля разума. Следовательно, какое-то время – пока Хохланд не выпроводит Джефа – у меня есть.

Выудив из рюкзака шар, я позвала: «Эзергиль!» Ура, шар по-прежнему мне повиновался – Эзергиль возникла рядом, как призрак. Она и выглядела, как привидение – бледная, растрепанная, будто разбудили посреди ночи. У меня промелькнула мысль, что последнее время в Эзергили остается все меньше и меньше от человека, и вряд ли она и сама знает, что она сейчас такое. Но кто бы она ни была – призрак, оборотень или биоробот – она все равно оставалась моей подругой. Теперь, после ссоры с Маринкой – самой близкой.